Г. Дубиничев, А. Хлебников. Взрыв (окончание)

Лейтенант музицирует

   Ранним утром на разъезде Пустошка состав остановился. Четыре гитлеровца вышли из караулки и гуськом, по узкой протоптанной в глубоком снегу тропинке направились к теплушке, в которой находилась охрана порожняка.
   Не дойдя до теплушки несколько шагов, командир патруля, шедший впереди, замедлил шаг и предостерегающе поднял руку. Гитлеровцы остановились, прислушиваясь.
   За дверью теплушки кто-то виртуозно выводил на губной гармошке красивую и грустную мелодию.
   – Маэстро! – восхищенно сказал командир патруля, сам превосходно игравший на гармошке.
   – Подождем, пусть закончит.
   Но, окончив танго "Натурно", неизвестный маэстро тут же начал бравурную песенку "Лили Марлен".
   – Увы, долг обязывает, – с сожалением вздохнул ротенфюрер и отодвинул дверь. Четыре ярких электрических фонаря осветили трогательную сцену.
   Вокруг топящейся печурки, в полумраке, в тесном кружке сидят три солдата. Положив друг другу руки на плечи, они поют, раскачиваясь в такт песенке. Перед ними – с гармошкой в руках – высокий лейтенант.
   Когда дверь распахнулась, солдаты замолкли и обернулись.
   – Прошу прощения, – учтиво сказал офицеру ротенфюрер, – проверка документов: дальше запретная зона.
   Лейтенант, крайне недовольный тем, что ему помешали, протянул требуемое.
   Ротенфюрер, внимательно проглядев солдатские книжки и вернув их, сопроводительные бумаги почему-то задержал. Начал просматривать их еще раз, более медленно.
   "Неужели провал?" – Сизов чуть заметно отвел руку назад, к ящику, на котором, прикрытый шинелью, лежал автомат. Краешком глаза Владимир видел, как и товарищи напряглись, словно перед прыжком, готовые немедленно выхватить припрятанные пистолеты.
   – Станция энская... – протянул гестаповец. – В какое время вы с нее вышли?
   Сизов ответил.
   – А известно вам, лейтенант, что она разгромлена русскими бандитами?
   – Неужели? Какой ужас! – вырвалось у Сизова. – И когда это случилось?
   – Через полтора часа после вашего выезда с нее. Поздравляю, лейтенант, вовремя успели ее проскочить.
   – А здесь тоже опасно? – с дрожью в голосе спросил Сизов.
   Гестаповец улыбнулся и, возвращая документы, сказал снисходительно:
   – Музицируйте спокойно, лейтенант. Партизаны сюда в зону нос не сунут – прищемим.
   И добавил многозначительно:
   – Вы же знаете – впереди Идрица! Счастливого пути.
   Когда дверь задвинулась и гестаповцы отошли, Сизов сел, торопливо закурил... Под полом опять застучали колеса.

В логове

   Пройдя Идрицу, состав вошел на железнодорожную ветку, идущую среди леса. Вскоре лес кончился, и стоящие у двери разведчики увидели тройную линию проволочных заграждений. Между двумя наружными линиями бегали сторожевые овчарки. На высоких вышках виднелись прожекторы и стволы пулеметов.
   Разведчики переглянулись: "Солидно".
   Опять прошел патруль, осматривая вагоны. После тщательной проверки состава входные ворота начали медленно раздвигаться, а на левой вышке протяжно завыла сирена.
   Сизов, цепким взглядом окинув все подробности подхода, заметил:
   – Обратите внимание. Проволока внутреннего кольца заграждения на изоляторах: она под током.
   Состав медленно вполз на территорию склада. Влево и вправо горбились покрытые брезентом и заваленные снегом бесчисленные штабеля ящиков. Миновав их, состав опять вошел в лес.
   – Выехали, что ли? – удивился Тихомиров.
   – Наоборот, подъезжаем к райским воротам, – пояснил Сизов. – Видишь расчищенные дорожки между деревьями?
   Состав остановился около малоприметных бугорков.
   – Ну, друзья, держись, – сказал Владимир. – Увертюра начинается.
   Белые бугорки внезапно раскрылись, открывая зияющие входы в подземелье. Прибывшие в вагонах для погрузки "гитлеровцы" спрыгнули на землю и построились.
   К Сизову подошел офицер и пригласил его и солдат, сопровождающих состав, для краткого инструктажа.
   – Будем грузить боезапас для артиллерии. Входить только парами, после того как я осмотрю помещение, – сказал офицер, притопывая. – Ящики брать тоже попарно. Задерживаться внутри не разрешается...
   И, заметив на часах время, скомандовал: "Приступить к погрузке!"
   В теплушке остался лишь Сизов. Увидев, что офицер остановился у входа в подземелье, он крикнул:
   – Господин оберштурмфюрер! Прошу составить мне компанию для дегустации одной завалящей бутылочки!
   – При исполнении служебных обязанностей... – начал было тот, но потом, взглянув на свои щегольские, но увы, не греющие сапоги, махнул рукой:
   – Так и быть – не больше рюмочки. Грузить долго будут!
   ...Свет, падающий сквозь дверной проем, скупо освещал длинный бетонированный проход. По обе стороны, в несколько рядов, до самого перекрытия, невидимого в темноте, возвышались ящики. Солдаты брали их по двое и, осторожно ступая, выносили на свет.
   Тихомиров с Еремеевым постарались пройти как можно дальше в глубь прохода. Когда они разминулись с предыдущими носильщиками, Тихомиров бросился в темноту, на ощупь сорвал пломбы с замков ящика, открыл его и, приведя в действие взрыватель мины, спустил ее в ящик.
   – Что задерживаетесь? Разжирели на разъездах? – крикнул подошедший сзади гитлеровец.
   – Носок сполз – поправляю, – ответил Тихомиров. Он уже сидел в проходе на ящике с сапогом в руках.
   Проворно вскочив, он с товарищем поднял ящик и понес.
   У состава Тихомирову удалось увидеть разведчиков, грузивших соседние вагоны. Они показали ему два пальца, сложенные нулем.
   – Не удалось им, – шепнул Еремееву Тихомиров, – что-то помешало.
   – Ничего, я сейчас резервные захвачу, сразу две. Будет вполне достаточно.
   Проворно прихватив в вагоне две мины, Еремеев с Тихомировым прошли еще дальше по проходу.
   Удачно оставив на "хранение" одну мину, Еремеев вытащил из-за пояса вторую. Тут-то и случилась беда.
   Еремеев очень торопился и замерзшие в тонких перчатках пальцы, натруженные ящиками, не смогли удержать мину: она как-то проскочила мимо них и стукнулась об пол.
   – Куда? Ищи, – выдохнул Тихомиров. Но было поздно. Два наблюдателя, ходившие по проходу, были слишком близко. Услышав необычный стук, они заинтересовались и подошли:
   – Что у вас упало?
   – Зажигалка – карман дырявый, – спокойно ответил Еремеев.
   – Посмотрим, что за зажигалка, – и луч фонаря скользнул по полу...

Зажигалка дарит жизнь

   Сжимая в кармане финский нож, следил Тихомиров за световым овалом, скользившим по полу. Он все ближе и ближе к ногам Еремеева...
   Кого бить – того, кто держит фонарь, или того, кто стоит за ним, – он еще не решил. Он знал одно: гитлеровец, едва возьмет в руки мину, сразу же догадается, что это за вещица, для определения ее назначения он достаточно опытен.
   И тогда конец. Все разведчики будут уничтожены, и самое обидное – смерть их будет напрасной.
   Остается только один выход: убить этих двух, и сразу же – взрыватель на мгновенное действие.
   Световой луч прыгнул к ногам Еремеева. Тихомиров изготовился к удару... Но в овале света заискрилась отделанная перламутром роскошная зажигалка.
   – Дерьмо! – выругался гитлеровец, при ближайшем рассмотрении оказавшийся фельдфебелем, ответственным за хранилище. – Ты не первый раз грузишь, а не знаешь, что вносить спички и зажигалки запрещено!
   Спросив фамилию и звание виновного, фельдфебель пообещал доложить о случившемся своему командиру.
   – Теперь тебе, каналья, фронта не миновать, – закончил фельдфебель.
   Еремеев слушал, вытянувшись в струнку и преданно взирая на начальство.
   Фельдфебель нагнулся, поднял зажигалку и, подбрасывая ее на ладони, залюбовался ею.
   – Господин фельдфебель, – сказал наконец Еремеев, – я был бы счастлив, если бы вы меня избавили от этой безделушки. Когда я буду на фронте, она будет вызывать у меня печальные воспоминания.
   – А ты, я вижу, еще не окончательный болван, – усмехнулся фельдфебель. – Считай, что дешево отделался, от доклада по инстанции я воздержусь...
   Сзади подходила очередная пара носильщиков. Фельдфебель проревел:
   – А ну, лентяи, быстрее за работу!
   Тихомиров перевел дух. Когда он взялся за ящик, пальцы его дрожали.
   – Так это действительно зажигалка упала? А мне показалось, – наша игрушка...
   – К несчастью, выпала она. Зажигалку я успел подбросить, – сказал Еремеев.
   – А где же мина?
   – Под сапогом. В последний момент успел наступить на нее. Стойка "смирно" оказалась полезной. Но если б при них пришлось шагнуть... – Еремеев не медля поднял мину и, включив взрыватель, пристроил ее по назначению.
   – Ладно, – сказал Тихомиров, – дело сделано.
   Друзья подняли ящик и поспешили к выходу. Надежно спрятанные в темноте подземелья мины остались ждать своего часа: химические взрыватели, приведенные в действие, начали свою бесшумную, ничем уже не остановимую работу. Через три часа они должны были сработать.

К своим

   Оберштурмфюрер благодушествовал в тепле, и когда фельдфебель доложил о том, что погрузка закончена, с удовольствием послал Сизова принять эшелон, благо тот выразил такое желание. Сизов обошел вагоны и там, где были тайники, привел взрыватели в действие. Офицеры дружески пожали друг другу руки, и эшелон двинулся в обратный путь...
   Позади осталась Идрица. Сизов не спускал глаз с часов, нервничал: "Не откажут ли взрыватели? Может быть, их обнаружили? Хотя это и маловероятно – они бесшумны..." Сизов смотрит то на минутную стрелку, то, высунувшись в дверь, назад, на морозную дымку, скрывающую горизонт.
   "Кажется – сейчас", – подумал Сизов. И увидел, наконец, страстно желаемое: на горизонте медленно поднимался, вспучивался огненный шар!
   – Ребята, – крикнул Сизов, – мины не подвели! Хотя взрыв был очень далеко, его дыхание донеслось, наконец, и до эшелона: тяжко содрогнулась земля, раз, другой, третий...
   – Пора и нам, – сказал Сизов, – иначе взлетим.
   Разведчики, прихватив оружие, приготовились. Когда состав замедлил ход, разведчики и паровозная бригада выбросились на снег. Выброска прошла удачно. Собравшись вместе, все углубились в лес. Их путь лежал к тайнику, куда они перед уходом на задание спрятали лыжи и снаряжение.
   Когда за их спиной надежной стеной встал лес, новый взрыв потряс землю. Над вершинами деревьев словно промчался ураган, вниз посыпались сухие ветки и комки снега...
   Разведчики обернулись. За лесом пламенело небо. Состав с боеприпасами тоже перестал существовать.

Рисунки В. Орлова.