Г. Дубиничев, А. Хлебников. Взрыв

   Эта повесть строго документальна. Один из ее авторов, Г. А. Дубиничев, принимал участие в событиях, о которых вы прочтете.

Батальон особого назначения

   В ночь на 25 ноября 1941 года разыгралась метель. Немецкий заслон – шесть автоматчиков с пулеметным расчетом – расположился на опушке. Густые ели хоть немного защищали от пронизывающего ледяного ветра. Закутавшись в одеяла и накидки, гитлеровцы вглядывались в снежную пелену, закрывающую поле.
   Одна за другой взвивались ракеты, рассыпались и ослепительно белым светом заливали несущиеся по полю снеговые волны.
   – Курт! Стреляй!
   – Опять тебе мерещится, – ответил пулеметчик, отворачивая лицо от студеного ветра. – Лента кончается; поберегу. На рассвете Иваны действительно могут пойти.
   – Курт! – не своим голосом завопил другой солдат. Одеревенелыми от мороза и ужаса руками он пытался сорвать с шеи автомат.
   Пулеметчик обернулся. Из снеговой завесы, словно гонимые бураном, вылетали лыжники. Это было последнее, что видели фашисты.
   – Путь свободен! – передал по рации командир дозора, и батальон особого назначения рванулся вперед через линию фронта, во вражеский тыл.
   "Замыкающие" волокли за собой пучки еловых веток, заметая ими след.

"Карета" прибыла

   Несколько суток спустя со станции Дно – она была в те дни в руках у фашистов – вышел на юг состав из двенадцати пустых товарных вагонов. Утром он благополучно прибыл на маленький полустанок и встал в тупик, пропуская идущие на восток эшелоны с артиллерией и танками.
   Охранники в теплушке у раскаленной печурки играли в карты и горланили свою излюбленную песню: "О донна Клара". Они чувствовали себя в полной безопасности, но на всякий случай все же выставили два поста. Один солдат постоянно находился на тендере у пулемета, а второй – на тормозной площадке последнего вагона.
   Этот второй, плотно укутавшись в русский трофейный тулуп, настороженно посматривал на заснеженные деревья, подступающие к полотну железной дороги. Когда напарник пришел его сменить, он спросил, понизив голос:
   – Вальтер, а нет ли здесь партизан?
   – Откуда им тут быть?
   – Мне кажется, что на меня кто-то упорно смотрит...
   Вальтер с опаской взглянул на кромку ближнего леса, потом плюнул и рассмеялся.
   Он подошел к краю площадки и заорал, сложив руки рупором:
   – Эй, Иван, не прячься, выходи – получишь сухарик!
   Лес молчал. Тогда Вальтер крикнул: "Иван, вот тебе хорошая мишень!" – и, повернувшись спиной к лесу, нагнулся и похлопал себя по заду. Лес опять молчал.
   – Что, убедился? – самодовольно ухмыльнулся Вальтер. – А теперь проваливай в теплушку. В следующий раз не распускай сопли...
   А в двадцати метрах от вагона, за елью, лежал в снегу советский офицер Сизов и держал обоих гитлеровцев на мушке.
   – Жаль, нельзя! – вздохнул он и тронул рукой лежащего рядом товарища. Оба бесшумно отползли и присоединились к остальным разведчикам.
   – Саша, передай комбату, – сказал Сизов, – "карета" прибыла. А вам, товарищи саперы, задача: удержать этот состав здесь на пять-шесть часов. Нам ведь еще надо организовать "карете" торжественную встречу. Только прошу саперов учесть: путь взорвать вы должны, как начинающие партизаны. О своем профессиональном почерке забудьте...

Торжественная встреча

   – Срочно вызывает Дно! – доложил дежурный. Лейтенант взял телефонную трубку.
   – Комендант станции слушает, – зевая, сказал он. Но при первых же словах, поперхнувшись, вскочил и вытянулся по стойке "смирно". Еще бы, звонил сам капитан Зенке.
   Капитан спрашивал, готовы ли они принять порожняк.
   – Разумеется! – воскликнул комендант. – Не беспокойтесь, господин капитан, в районе станции все спокойно.
   Положив трубку, он повернулся к помощнику: "Усильте посты. Капитан считает, что на линии Дно – Новосокольники возможны новые вылазки партизан. Кроме того..."
   Договорить он не успел: где-то совсем рядом рванула граната, вторая, третья. Часто ударил автомат. С треском разлетелось стекло, и помощник, схватившись за грудь, упал. Новый взрыв гранаты уже в коридоре. Высаженная взрывной волной, рухнула дверь. Облако пыли от раздробленной штукатурки окутало коменданта. Он вскочил, бросился к окну, выпрыгнул и поднял руки: перед ним с автоматами наизготовку стояли трое.
   Через пятнадцать минут лейтенант вызвал по телефону Дно, и когда на том конце взял трубку капитан Зенке, доложил, косясь на автомат Сизова, что на станцию совершен партизанами налет, но что нападающие отбиты и трусливо бежали.
   Однако партизаны успели повредить мост при въезде, потому он, комендант, просит часа на два задержать выход порожняка.
   – За этот срок мы своими силами отремонтируем мост, – закончил он и вытер вспотевший лоб.
   – Хорошо, – ответил Зенке. Когда лейтенант, сопровождаемый двумя "партизанами" вышел на перрон, он увидел картину, которая на мгновение его обрадовала: возле вагонов стояли немцы. Но тут же комендант понял, что это русские, уже переодетые в немецкие шинели, с немецким оружием в руках.
   "Партизаны ли они? – впервые подумал комендант. – У них великолепная выправка".
   А комбат еще раз осмотрел позиции, занятые пулеметчиками. Расположение пулеметов было удачно: когда состав подойдет, он целиком попадет в зону обстрела.
   – Лебедев, теплушку особенно не крошите, чтобы была целенькой. Паровоз тоже берегите, – предупредил комбат командира отделения пулеметчиков.
   – Яволь, герр хауптманн! – смеясь, по-немецки ответили пулеметчики. А кто-то заметил: – Товарищ комбат, немецкая шинелька вам узковата, трещит по швам!
   – На один маскарад сойдет, – ответил комбат. Он понимал, почему у бойцов прекрасное настроение: станцию захватили без потерь.
   В кабинете коменданта станции у телефона неотлучно дежурил Сизов. В соседней комнате – взвод автоматчиков наготове.
   Наконец, звонок. С соседней станции сообщили, что состав вышел...
   Из-за поворота показался поезд. Он шел медленно, словно принюхивался к путям. Впереди себя паровоз толкал две платформы, очевидно, груженные балластом.
   – Осторожничают, прощупывают путь. Опасаются мин, – заметил комбат, опуская бинокль.
   – Следовательно, теплушку они прицепили в самом конце состава, тем лучше, – сказал Сизов.
   Еще несколько минут – и мимо перрона потянулись товарные вагоны. Едва состав остановился, из теплушки выскочил офицер и торопливо зашагал к станционному зданию.
   Солдаты не спешили выходить из теплушки на мороз. Только один из них, повязанный поверх пилотки женским платком, выскочил на перрон и, подойдя к стоящему солдату, спросил:
   – Камрад, слышали мы, вас тут партизаны пощипали?
   – Проваливай! – буркнул в ответ Чернышев.
   – Ты, я вижу, не очень любезен. Не сердись, я пошутил. – Немец предложил Чернышеву сигарету и пригласил в теплушку.
   Это вполне устраивало Чернышева. Войдя вслед за гитлеровцем в вагон, он, как бы из робости, остановился у самой двери.
   Молниеносный взгляд кругом. "Автоматы – в стойке, в углу. Опасен ефрейтор – он держит пистолет: наверное, чистил. А если вычистил – успел ли он зарядить его?"...
   Дверь еще не задвинута. Чернышев видит, как к вагону спешит к нему на помощь Семен Торцов. "Молодец, догадался..."
   Солдат с платком на голове оборачивается: – Что стоишь – проходи! И дверь задвинь – не во Франции.
   Чернышев с силой рвет дверь в сторону и, отскочив, выхватывает из обоих карманов шинели по пистолету:
   – Руки вверх! Не шевелиться – стреляю! – резко кричит он.
   Какое-то мгновение гитлеровцы ошалело смотрят на него, потом кидаются к автоматам. Чернышев не целясь бьет. Но тут же правая рука его, перебитая, выпускает пистолет.
   "Успел, проклятый ефрейтор!" – Чернышев поворачивается к нему, но вторая, смертельная пуля прошивает грудь.
   А в дверях уже Торцов. В его руках автомат изрыгает длинную беспощадную очередь...

***

   Начальник охраны состава едва доложил коменданту о своем прибытии, как невдалеке захлопали выстрелы и затрещал автомат.
   Лейтенант насторожился – бил явно советский автомат. "Что случилось? – обеспокоенно спросил он.– Не партизаны ли опять?"
   – О нет, лейтенант, – улыбнулся комендант станции. – Мои люди знакомятся с трофейным оружием.
   – Я могу следовать дальше? – спросил лейтенант.
   – Конечно. Но... Что у вас? – недовольно обратился комендант к вошедшему в кабинет посетителю. И лейтенанту: – Извините, лейтенант, нас перебили.
   – Ничего, пожалуйста, – немец шагнул в сторону, пропуская к столу незнакомца, и вскрикнул – его руки оказались зажаты словно в железные тиски.
   – Спокойно, лейтенант, – вставая из-за стола, произнес "комендант" Сизов. – Отпустите его руки, Данилов, да посадите на стул, пусть очухается.
   – Выбирайте выражения, я говорю по-русски, – буркнул немец.
   – Рад слышать, – усмехнулся Сизов,– мне гораздо приятнее вести допрос на родном языке. С чего же начнем?

На "зеленую улицу"

   Тихомиров еще раз, для контроля, осмотрел тайники, устроенные в вагонах для хранения спецмин, и работой своих товарищей-саперов остался доволен. Сделано чисто. В шести вагонах, у дверей, доска вертикальной обшивки легко поднималась вверх, открывая гнездо, из которого мину незаметно можно было взять или, не вынимая, привести в действие ее бесшумный химический взрыватель.
   Сами мины были очень удобны для скрытой транспортировки – их можно пронести под ремнем, в потайном кармане, они чуть больше портсигара и вместе с тем обладают огромной разрушительной силой.
   – Все в порядке, – доложил Тихомиров Сизову...
   Через несколько минут новая паровозная бригада повела состав на юг. В теплушке эшелона ехало шестеро новых "охранников".
   Сизов сидел у печурки, опустив голову. Глядя на огонек, лижущий поленья, он в который раз мысленно проверял, не допущена ли где ошибка?
   "Объяснение, отчего из двенадцати солдат охраны осталось шестеро, правдоподобно: остальные погибли в бою с партизанами...
   Комбат сейчас инсценирует второй налет партизан на станцию. Он сообщит, конечно, что часть солдат охраны порожняка убита, что состав удалось отправить дальше и что бой с партизанами продолжается. Затем батальон от станции отойдет, оставит красноречивые следы жаркого боя...
   Это все неплохо. Но пройдет ли благополучно проверка на контрольно-пропускных пунктах? Документы, кажется, – комар носа не подточит, но кто его знает?.."
   А колеса под полом стучали и стучали – состав с советскими солдатами мчался на юг до Новосокольников, а оттуда на запад, навстречу неизвестной судьбе...

Рисунки Г. Праксейна.