Астрид Линдгрен. Новые похождения Карлсона

Каждый имеет право быть Карлсоном

   Однажды утром, спросонья, Малыш услышал взволнованные голоса, доносившиеся из кухни. Папа и мама явно были чем-то огорчены.
   – Ну вот, дождались! – сказал папа. – Ты только погляди, что написано в газете.
   – Ужасно! – воскликнула мама. – Просто ужас какой-то!
   Малыш мигом соскочил с постели. Ему не терпелось узнать, что же именно ужасно. И он узнал.
   На первой странице газеты огромными буквами был набран заголовок:
   "Что это: летающий бочонок или нечто другое?" "Странный неопознанный объект летает над Стокгольмом. Очевидцы сообщают, что за последнее время неоднократно видели в районе Вазастан некий летающий предмет, напоминающий по виду маленький пивной бочонок. Он издает звуки, похожие на гул мотора. Представители авиакомпании ничего не смогли сообщить нам относительно этих полетов. Поэтому возникло предположение, что это иностранный спутник-шпион, запущенный в воздушное пространство с разведывательными целями. Тайна этих полетов должна быть раскрыта, а неопознанный объект пойман. Если он действительно окажется шпионом, его необходимо передать для расследования в руки полиции.
   Кто раскроет летающую тайну Вазастана?
   Редакция газеты назначает вознаграждение в десять тысяч крон. Тот, кому посчастливится поймать этот таинственный предмет, получит премию в десять тысяч крон. Ловите его, несите в редакцию, получайте деньги!"
   – Бедный Карлсон, который живет на крыше, – сказала мама. – Теперь начнется за ним охота!
   Малыш разом и испугался, и рассердился, и огорчился.
   – Почему Карлсона не могут оставить в покое! – закричал он.– Он не делает ничего плохого. Живет себе в своем домике на крыше и летает взад-вперед. Разве Карлсон в чем-то виноват?
   Нет, – сказал папа. – Карлсон ни в чем не виноват. Только он... Как бы это сказать... ну, несколько необычен, что ли...
   Да, что и говорить, Карлсон несколько необычен, с этим Малыш был вынужден согласиться. Разве обычно, когда в домике на крыше живет маленький толстенький человечек да еще с пропеллером на спине и с кнопкой на животе?..
   А Карлсон был именно таким человечком. И он был лучшим другом Малыша. Да, именно Карлсон, а не Кристер и Гунилла, которых Малыш тоже очень любил и с которыми играл, когда Карлсон вдруг исчезал куда-то или просто был чем-то занят.
   Карлсон уверял, что Кристер и Гунилла не идут с ним ни в какое сравнение, и всякий раз сердился, когда Малыш о них заговаривал.
   – Ставить этих карапузов на одну доску со мной! – возмущался Карлсон. – Со мной, таким красивым и в меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил! Многим ли глупым мальчишкам посчастливилось иметь такого лучшего друга, как я? Ну, отвечай!
   – Нет, нет, только мне одному, – говорил Малыш, и всякий раз сердце его замирало от радости. Как ему повезло, что Карлсон поселился на крыше именно его дома! Ведь в Вазастане полно таких вот старых некрасивых домов, как тот, в котором жила семья Свантесенов. Какая удача, что Карлсон случайно оказался на его крыше, а не на какой-нибудь другой!
   Правда, мама и папа Малыша сперва вовсе не были в восторге от того, что в доме появился Карлсон. Боссе и Бетан поначалу его тоже невзлюбили. Вся семья, за исключением Малыша, конечно, считала, что Карлсон – самый вздорный, самый дерзкий, самый несносный озорник, какой только бывает на свете. Но постепенно все к нему привыкли. Теперь Карлсон, пожалуй, им даже нравился, а главное, они понимали, что он необходим Малышу. Боссе и Бетан были гораздо старше, поэтому Малыш никак не мог обойтись без лучшего друга. И хотя у него была собака – изумительный щенок Бимбо, – Карлсон ему был совершенно необходим.
   – Я думаю, что и Карлсон не может обойтись без Малыша, – сказала мама.
   Но с самого начала мама и папа решили никому не говорить о существовании Карлсона. Они прекрасно понимали, что будет твориться в их доме, если о Карлсоне узнают на телевидении, а газеты и журналы захотят печатать о нем статьи, скажем, под заголовком: "Карлсон у себя дома".
   – Вот будет смешно, – сказал Боссе, – если мы вдруг увидим в каком-нибудь журнале фотографию Карлсона... Представляешь, он сидит у себя в гостиной, любуется букетом красных роз...
   – Заглохни! – оборвал его Малыш. – Ты же знаешь, что у Карлсона никакой гостиной нет, у него всего-навсего одна комната, и в ней никаких роз.
   Да, все это Боссе знал и сам. Однажды все они – и Боссе, и Бетан, и мама, и папа – правда, только один раз, – видели домик Карлсона. Они вылезли на крышу через слуховое окно – обычно так лазают только трубочисты, – и Малыш показал им маленький домик за трубой.
   Мама немножко испугалась, когда поглядела с крыши вниз, на улицу. У нее даже закружилась голова, и ей пришлось схватиться рукой за трубу.
   – Малыш, обещай мне сейчас же, что ты никогда не полезешь на крышу один, – сказала она.
   – Ладно, – буркнул Малыш, подумав. – Я никогда не полезу на крышу один... раз я полезу туда с Карлсоном, – добавил он шепотом.
   Но мама, видно, не расслышала его последних слов, ну что ж, пусть тогда пеняет на себя. Как она может требовать, чтобы Малыш никогда не бывал у Карлсона? Мама просто не представляет себе, как весело сидеть в тесной комнатке Карлсона, битком набитой всякими диковинными и чудными вещами.
   "А теперь, после этой статьи, все, наверное, кончится", – с горечью думал Малыш.
   – Ты должен предупредить Карлсона, – сказал папа. – Пусть будет поосторожней. Некоторое время ему лучше не летать по Вазастану. Вы можете играть в твоей комнате, там его никто не увидит.
   – Но если он начнет безобразничать, я его живо выставлю вон, – добавила мама и протянула Малышу тарелку с кашей.
   Бимбо тоже получил свою порцию каши. Папа попрощался и пошел на работу. Маме, как выяснилось, тоже надо было уходить.
   – Я иду в бюро путешествий узнать, нет ли там для нас какого-нибудь интересного маршрута. Папа на днях уходит в отпуск, – сказала она и поцеловала Малыша. – Я скоро вернусь.
   И Малыш остался один. Один с Бимбо, с тарелкой каши и со своими мыслями. И с газетой. Он придвинул ее к себе и стал разглядывать. Под заметкой о Карлсоне была напечатана фотография огромного белого парохода, который прибыл с туристами в Стокгольм и стоял теперь на якоре в Стремене. Малыш долго глядел на снимок: белый пароход был невероятно красив! И Малышу очень захотелось подняться на борт этого прекрасного корабля и уплыть куда-нибудь далеко-далеко!
   Он старался смотреть только на эту фотографию, но взгляд его то и дело соскальзывал на крупные буквы заголовка: "Что это: летающий бочонок или нечто другое?"
   Малыш очень разволновался. Необходимо как можно скорее поговорить с Карлсоном! Но сделать это надо как-нибудь поаккуратней, а то он вдруг испугается и улетит. И никогда больше не вернется!
   Вздохнув, Малыш нехотя сунул в рот ложку каши, но не проглотил ее, а держал на языке, словно желал получше распробовать. Малыш был маленьким, худеньким мальчиком с плохим аппетитом – таких немало.
   "Что-то каша невкусная, – подумал Малыш. – Может, будет вкуснее, если добавить сахарку".
   Он потянулся за сахарницей, но услышал гул мотора у окна, и тут же в кухню влетел Карлсон.
   – Привет, Малыш! – крикнул он. – Знаешь, кто лучший в мире друг? А еще угадай, почему этот друг появился здесь именно сейчас!
   Малыш поспешно проглотил кашу:
   – Лучший в мире друг – это ты, Карлсон! Но я не знаю, почему ты прилетел именно сейчас.
   – Чур, гадать до трех раз! – сказал Карлсон.– Может, потому, что я соскучился по тебе, глупый мальчишка? Может, я попал сюда по ошибке, а собирался вовсе слетать в Королевский парк? А может, я почуял, что здесь пахнет кашей? Раз, два, три, говори, не задерживайся!..
   Малыш засиял.
   – Наверное, потому, что ты по мне соскучился, – сказал он смущенно.
   – А вот и нет! И в Королевский парк я тоже лететь не собирался. Так что гадать тебе больше нечего.
   – Слушай, Карлсон, – начал Малыш и тут же умолк, потому что вдруг заметил, что Карлсон чем-то явно недоволен. Он угрюмо глядел на Малыша и чмокал губами.
   – Приходишь голодный, как пес, – ворчал Карлсон, – а этот сидит как ни в чем не бывало перед полной тарелкой каши и бубнит себе под нос, что надо съесть ложку за маму, ложку за папу...
   Малыш вскочил, вынул из буфета тарелку и сказал Карлсону, чтобы он сам положил себе сколько хочет. Все еще мрачный как туча, Карлсон взял кастрюлю и принялся накладывать кашу в тарелку. Он накладывал и накладывал, а когда выскреб все до дна, стал водить указательным пальцем по стенке кастрюли, отколупывая и то, что прилипло.
   На несколько минут все звуки в кухне заглушило громкое чавканье, которое всегда раздается, когда кто-нибудь очень жадно уплетает кашу.
   А Малыш ломал себе голову над тем, как ему помягче предостеречь друга. "Пусть сам все прочтет", – решил он после некоторого колебания и придвинул газету к Карлсону.
   – Погляди-ка на первую страницу, – сказал Малыш мрачно. Карлсон поглядел с большим интересом и ткнул пухлым пальчиком в фотографию белого парохода.
   – Ба-бах! Пароход перевернулся! – воскликнул он. – Катастрофа за катастрофой!
   – Да ты же держишь газету вверх ногами, – мягко сказал Малыш. Он давно подозревал, что Карлсон не умеет читать.
   Но Малыш был добрым мальчиком, он никого не хотел обижать, и уж меньше всего Карлсона, поэтому он не стал кричать: "Ха, ха, ха, да ты не умеешь читать!", – а просто перевернул газету так, что Карлсон тут же увидел, что никакого несчастья не произошло.
   – Но здесь написано про другое несчастье, – сказал Малыш. – Послушай только!
   И он прочел вслух про летающий бочонок всю заметку от начала до конца... "Доставьте его в редакцию, и вы получите указанную сумму", – закончил он чтение и вздохнул.
   Карлсон же, наоборот, был в восторге.
   – Гоп, гоп! – вскричал он и запрыгал на месте от радости. – Гоп, гоп, можно считать, что спутник-шпион уже пойман. Звони в редакцию и скажи, что я приду к ним после обеда.
   – Что ты задумал? – с испугом спросил Малыш.
   – Знаешь, кто лучший в мире охотник за спутниками-шпионами? – И Карлсон с гордым видом ткнул в себя пальцем. – Вот он, грозный Карлсон! Никто не спасется, когда я лечу со своим большим сачком. Раз спутник-шпион кружится где-то здесь, в районе Вазастана, я до вечера наверняка поймаю его сачком... Кстати, у тебя есть чемодан, чтобы нам унести десять тысяч?
   Малыш вновь вздохнул. Все оказалось куда сложнее, чем он думал. Карлсон ничего не подозревал.
   – Милый Карлсон, неужели ты не догадался, что "летающий бочонок" – это ты? Они за тобой охотятся...
   Карлсон очередной раз подпрыгнул от радости, и вдруг до него дошел смысл этих слов. В горле у него что-то заклокотало, и он окинул Малыша яростным взглядом.
   – "Летающий бочонок"! – завопил он. – Ты меня обзываешь "летающим бочонком"! Ты, мой лучший друг?
   Он вскинул руки, чтобы казаться как можно длиннее, и одновременно втянул живот.
   – Ты, я вижу, забыл, – начал он свысока, – что я красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. Так или не так?
   – Конечно, Карлсон, т-так... – залепетал Малыш, заикаясь от волнения. – Я не отвечаю за то, что они пишут в газете... А они имеют в виду тебя, это точно.
   Карлсон злился все больше и больше.
   – "Кому посчастливится поймать этот таинственный предмет..." – с горечью повторил он снова слова заметки и сделал несколько маленьких, но угрожающих прыжков в сторону Малыша. И зря. Потому что Бимбо тут же вскочил. Уж он-то никому не позволит тронуть Малыша.
   – Бимбо, на место, успокойся! – скомандовал Малыш. И Бимбо послушался, только поворчал немного, чтобы Карлсон понял, что он на страже.
   Карлсон сел на скамеечку. Вид у него был мрачный и невыразимо печальный.
   – Я так не играю, – сказал он. – Я так не играю, раз ты такой злой, и называешь меня предметом, и натравляешь на меня своих собак.
   Малыш растерялся. Он не знал, что сказать, что сделать... И вдруг Карлсон громко захохотал. Он вскочил со скамеечки и добродушно ткнул Малыша кулачком в живот.
   – Уж если я предмет, то, во всяком случае, самый лучший в мире предмет, который стоит десять тысяч крон! Понял? Да?
   Малыш тоже стал смеяться – от радости, что Карлсон снова развеселился.
   – Да, это верно, – подтвердил он, – ты стоишь десять тысяч крон. Думаю, мало кто стоит так дорого.
   – Никто в мире! – твердо заявил Карлсон. – Спорим, что такой вот глупый мальчишка, как ты, стоит не больше ста двадцати пяти крон.
   От избытка чувств он нажал стартовую кнопку на животе.
   – Гей, гоп! – кричал он. – Вот летит Карлсон, который стоит десять тысяч крон! Гей, гоп!
   Малыш решил махнуть на все рукой. Карлсон же на самом деле вовсе не был шпионом, значит, его могут задержать только за то, что он Карлсон.
   – Тебе нечего бояться, Карлсон, – сказал он, стараясь его успокоить. – Тебе ничего не могут сделать за то, что ты – это ты.
   – Конечно, каждый имеет право быть Карлсоном, – подхватил Карлсон. – Хотя до сих пор нашелся только один такой хороший и в меру упитанный экземпляр.
   Они снова стояли рядом посреди комнаты Малыша, и Карлсон с надеждой и нетерпением оглядывался по сторонам.
   – Нет ли у тебя новой паровой машины, которую мы могли бы взорвать? Или еще чего-нибудь интересного? Главное, чтобы загрохотало вовсю. Давай устроим сейчас немыслимый грохот. Я хочу позабавиться, а не то я не играю, – сказал он, и в ту же секунду взгляд его упал на пакетик, который лежал на столе у Малыша. Карлсон кинулся на этот пакетик, словно коршун на добычу. Мама положила его Малышу вчера вечером, там был прекрасный персик. И вот теперь Карлсон жадно сжимал этот персик пухленькими пальцами.
   – Мы его разделим, ладно? – торопливо предложил Малыш. Он тоже любил персики и знал, что нельзя зевать, если он хочет его хоть попробовать.
   – Хорошо, – согласился Карлсон. – Разделим! Я возьму себе персик, а ты – пакетик. Учти, я уступаю тебе лучшую часть: с пакетиком можно, знаешь, сколько интересных штук придумать!
   Бегонии превосходно умеют летать!..
   – Нет, спасибо! – твердо сказал Малыш. – Мы сперва разделим персик, а потом я тебе охотно уступлю пакетик.
   Карлсон неодобрительно покачал головой.
   – Никогда еще не встречал таких прожорливых мальчишек, как ты! – вздохнул он. – Ну, ладно, раз уж ты настаиваешь...
   Чтобы разделить персик, нужен был нож, и Малыш побежал в кухню. А когда он вернулся с ножом, Карлсон исчез. Но Малыш тут же услышал, что из-под стола доносилось чавканье и причмокивание, словно кто-то торопливо ел что-то очень сочное.
   – Послушай, что ты там делаешь? – с тревогой спросил Малыш.
   Когда Карлсон вылез из-под стола, персиковый сок стекал у него с подбородка. Он протянул свою пухлую ручку и сунул Малышу большую шершавую темно-красную косточку.
   – Заметь, я всегда даю тебе самое лучшее, – заявил он. – Если ты посадишь эту косточку, у тебя вырастет целое персиковое дерево, все увешанное сочными персиками. Ну, кто самый большой добряк в мире? Я ведь даже не устраиваю никакого скандала, хоть и получил от тебя только один паршивенький персик!
   Но Малыш, если бы и захотел, не успел бы ничего ответить, потому что Карлсон вмиг очутился у окна, где стоял горшок с бегонией, и схватил цветок за стебель.
   – Я такой добрый, что сам помогу тебе посадить эту косточку, – заявил он.
   – Не трогай! – крикнул Малыш. Но было уже поздно: Карлсон вырвал бегонию с корнем и вышвырнул в окно.
   – Ты что, ты что?.. – завопил Малыш, но Карлсон его не слушал.
   – Целое большое персиковое дерево! Представляешь? На своем пятидесятилетии ты каждому гостю – каждому – каждому, понял? – дашь по персику. Разве это не интересно?
   – Но еще интересней будет, когда мама заметит, что ты выбросил ее бегонию, – сказал Малыш. – И подумай, вдруг сейчас мимо дома шел какой-нибудь старичок, и цветок угодил ему как раз по голове. Что он скажет, как ты считаешь?
   – "Спасибо, дорогой Карлсон" – вот что он скажет. "Спасибо, дорогой Карлсон, что ты вырвал с корнем бегонию, а не швырнул ее вниз прямо в горшке... как этого хотела бы глупая мама Малыша".
   – Зачем ты так говоришь? И вовсе она этого не хотела!
   Карлсон успел тем временем ткнуть косточку в горшок и теперь энергично засыпал ее землей.
   – Нет, хотела. Она, видите ли, не позволяет вытаскивать бегонию из горшка. А то, что это может стоить жизни ни в чем не повинному старичку, который мирно идет по улице, – это твою маму не волнует. "Одним стариком больше, одним меньше – пустяки, дело житейское, – говорит она, – только бы никто не трогал мою бегонию".
   Карлсон гневно глядел на Малыша.
   – И в конце концов, если бы я выкинул бегонию с горшком, куда мы посадили бы персиковую косточку? Ты подумал об этом?!
   Малыш об этом не подумал, и потому он не знал, что ответить. Спорить с Карлсоном было нелегко, особенно когда он бывал в настроении спорить. Но, к счастью, настроение у него менялось каждые пятнадцать минут. Вот и теперь он вдруг издал какой-то странный, но явно радостный звук, похожий на кудахтанье.
   – Мы же забыли про пакет! – воскликнул он. – А с пакетом можно отлично позабавиться.
   Этого Малыш прежде не знал.
   – Ну да? – удивился он.– Что же можно сделать с пакетом? Глаза Карлсона заблестели.
   – Издать самый громкий в мире хлюп! – объявил он. – Гей, гоп, какой сейчас будет изумительный хлюп! Этим мы и займемся.
   Он схватил пакет и со всех ног побежал в ванную. Малыш, раздираемый любопытством, бросился за ним. Ему очень хотелось узнать, как делают самый громкий хлюп.
   Карлсон стоял, наклонившись над ванной, и наполнял пакет водой.
   – Ты глупый, да? Разве можно лить воду в бумажный пакет? Неужели ты этого не понимаешь?
   – А что такое? – спросил Карлсон и махнул пакетом с водой у Малыша перед носом, чтобы Малыш воочию убедился, что в бумажный пакет можно лить воду, а потом кинулся назад в комнату Малыша.
   Малыш побежал за ним, полный дурных предчувствий. И они оправдались... Карлсон весь высунулся из окна, видны были только его толстые, короткие, пухленькие ножки.
   Гей, гоп, – завопил он, – погляди вниз, сейчас я произведу самый сильный в мире хлюп!
   – Стой! – крикнул Малыш и тоже лег на подоконник. – Не надо, Карлсон, не надо! – молил он испуганно. Но было уже поздно. Кулек полетел вниз, и Малыш увидел, как он разорвался, словно бомба, у ног какой-то тетеньки, которая шла в молочное кафе напротив. И было ясно, что этот самый громкий в мире хлюп ей решительно не понравился.
   – Гляди, – сказал Карлсон, – она ахнула, словно мы сбросили горшок с фикусом, а не каких-то полтора стакана воды.
   Малыш с треском захлопнул окно. Он не хотел, чтобы Карлсон продолжал выбрасывать на улицу разные вещи.
   – Я думаю, этого нельзя делать, – сказал Малыш серьезно. Однако в ответ Карлсон только расхохотался. Он несколько раз облетел вокруг лампы и, не переставая хихикать, приземлился возле Малыша.
   – Я думаю, этого делать нельзя, – передразнил он Малыша. – А что, по-твоему, можно? Лучше швырнуть вниз пакет с тухлыми яйцами? Это тоже одна из странных фантазий твоей мамы?
   Карлсон снова взлетел и снова грузно шмякнулся на пол как раз перед Малышом.
   – Могу сказать, что вообще ты и твоя мама – самые странные люди на свете, но все же я вас люблю. – И Карлсон потрепал Малыша по щеке.
   Малыш покраснел, так он был счастлив. Карлсон его любил, это замечательно, да и маму он любил тоже, это ясно, хотя часто плел про нее невесть что.
   – Да, сам удивляюсь, – подтвердил Карлсон, продолжая похлопывать Малыша по щеке. Он хлопал его долго и все более и более увлеченно. Последний хлопок походил уже скорее на пощечину, и тогда Карлсон сказал:
   – Ой, до чего же я милый! Я самый милый в мире! И я думаю, что поэтому мы сейчас поиграем во что-нибудь совсем милое, ты согласен?
   Конечно, Малыш был согласен, и он тут же стал лихорадочно соображать, во что бы такое милое им поиграть.
   – Вот, например, – предложил Карлсон, – мы могли бы играть, что стол – это наш плот, на котором мы спасаемся от наводнения... а оно, кстати, как раз и начинается.
   И он показал на струйку воды, которая подтекла под дверь.
   У Малыша перехватило дыхание.
   – Ты что, не закрыл кран в ванной? – спросил он с ужасом.
   Карлсон наклонил голову и ласково поглядел на Малыша.
   – Угадай, закрыл я кран или нет! До трех раз!
   Малыш распахнул дверь в прихожую. Карлсон был прав. Великое наводнение началось. Ванная и прихожая были залиты водой, она стояла уже так высоко, что в ней можно было плескаться, если была охота. А у Карлсона была охота! Он с восторгом прыгнул прямо в воду.
   – Гей, гоп! – кричал он. – Бывают же дни, когда случаются только прекрасные вещи!
   Малыш закрыл кран ванной и выпустил из нее воду, а потом сел на стул в прихожей и с отчаянием уставился на пол.
   – Ой, – сказал он тихо. – Ой, что скажет мама?
   Карлсон перестал прыгать в воде и с обидой посмотрел на Малыша.
   – Ну, знаешь, это уж слишком! – возмутился он.– Что же она такая ворчунья, твоя мама! Несколько ведер чистой воды, есть о чем говорить!
   Малыш ничего не ответил. Он 'думал. Надо было во что бы то ни стало все убрать до прихода мамы.
   – Карлсон, мы должны поскорее... – Он не договорил, а вскочил со стула и помчался на кухню. И тут же вернулся с половой тряпкой.
   – Давай, Карлсон, помогай... – начал он, но вдруг обнаружил, что Карлсона в комнате нет. Его не было ни в прихожей, ни в ванной, нигде. Но все время Малыш слышал гул моторчика. Он подбежал к окну и увидел, как ввысь взмыло нечто, напоминающее толстенькую сардельку.
   Это был Карлсон, который возвращался в свой зеленый домик на крыше.
   Но тут Карлсон заметил Малыша. Он спикировал вниз и промчался мимо окна на такой скорости, что воздух засвистел. Малыш восторженно замахал ему тряпкой, и Карлсон махнул в ответ – своей пухленькой ручкой.
   – Гей, гоп! – кричал он. – Вот летит Карлсон, стоящий десять тысяч крон. Гей, гоп!
   И он улетел. А Малыш стал собирать тряпкой воду.

Карлсон вспоминает, что у него день рождения

   Карлсону повезло, что его не было, когда мама вернулась из бюро путешествий. Она сразу поняла, кто все это натворил, и даже рассказала папе, когда тот пришел обедать.
   – Может, это и нехорошо с моей стороны, – сказала мама, – потому что я к Карлсону за последнее время стала понемногу привыкать, но, знаете, я сейчас сама готова заплатить десять тысяч крон, только бы от него отделаться.
   – Ой, что ты! – воскликнул Малыш.
   – Ладно, не будем сейчас больше об этом говорить, – сказала мама, – потому что во время еды надо, чтобы было весело.
   Это был прощальный обед, и мама постаралась, чтобы он превратился в маленький пир, потому что начались летние каникулы, Боссе и Бетан уезжали.
   – Не огорчайся, Малыш, – сказал папа. – Мы тоже уедем втроем – мама, ты и я.
   И он рассказал – великая новость! – что мама заказала билеты на точно такой же пароход, как тот, что был на фотографии в газете. Через неделю он уйдет в море, и целых пятнадцать дней они будут плыть на этом огромном белом пароходе и заходить в разные порты.
   – Разве это не замечательно? – спросила мама Малыша.
   Малыш был уверен, что это наверняка будет замечательно. Но в то же время что-то во всем этом было и не очень замечательное. Он даже знал, что именно: Карлсон! Как можно бросить Карлсона одного именно в этот момент? И хотя Карлсон никакой не шпион, а просто Карлсон, опасность ему все равно угрожает, если люди начнут за ним охотиться, чтобы получить десять тысяч крон. Вдруг они посадят Карлсона в клетку в зоопарке или придумают что-нибудь еще более ужасное. Во всяком случае, они не дадут Карлсону спокойно жить в маленьком домике на крыше. Уж это точно!
   Малыш решил остаться дома и охранять Карлсона. Он тут же, еще сидя за столом и уплетая телячью отбивную, объяснил всем, почему он не может никуда ехать.
   Боссе расхохотался.
   – Карлсон в клетке, это да!.. Ой, представь себе, Малыш, что ты с классом придешь в зоопарк поглядеть на разных зверей, и вы будете читать, что написано на табличках. Вот ты и прочтешь на одной: "медведь белый", а на другой: "лось сохатый" или "волк степной", или там "бобер обыкновенный", и вдруг: "Карлсон летающий".
   – Не смей! – вскипел Малыш. Но Боссе продолжал хохотать.
   – "Карлсон летающий, просьба этого зверя не кормить". Представляешь, как бы он озверел, если бы это написали на его клетке!
   – Дурак, – сказал Малыш. – Просто дурак.
   – Но, Малыш, пойми, если ты не поедешь, значит, и мы не сможем поехать, – сказала мама.
   – Очень, очень даже сможете, – возразил Малыш. – А мы с Карлсоном будем вместе вести хозяйство.
   – Ха, ха! И затопим весь дом, да? И вышвырнем из окна всю мебель на улицу, – захохотала Бетан.
   – Дура, – сказал Малыш.
   – Но, послушай, Козленок, – начал было папа, но так и не смог докончить, потому что в эту минуту что-то опустили в почтовый ящик на двери, и Бетан выскочила из-за стола, даже не попросив разрешения. В ящике и в самом деле лежало письмо, но не Бетан от длинноволосого мальчишки, а папе от дяди Юлиуса, который был совершенно лысый.
   Дядя Юлиус был дальним родственником папы и раз в год приезжал в Стокгольм, чтобы посоветоваться со своим врачом и погостить у Свантесонов. Дядя Юлиус не желал жить в гостинице, он считал, что это слишком дорого. Денег-то у него было предостаточно, однако он не любил их тратить.
   Никто у Свантесонов не радовался приезду дяди Юлиуса. И меньше всех папа. Но мама всегда при этом говорила:
   – Ты его единственный родственник, у него никого нет, кроме тебя!.. Мы должны быть добры к бедному дяде Юлиусу.
   Но стоило "бедному дяде Юлиусу" прожить в доме дня два, помучить детей своими непрерывными замечаниями, попривередничать за столом и поныть по всякому поводу, как у мамы на лбу появляется складка и она становится такой же молчаливой и напряженной, каким всегда становится папа с той самой минуты, как дядя Юлиус переступает порог их дома. А Боссе и Бетан, те вообще стараются не попадаться старику на глаза и поэтому почти не бывают дома, когда он гостит.
   И вот теперь, как было написано в письме, он снова собирался приехать и пробыть у них никак не меньше двух недель.
   – Ну вот, в кои это веки собрались попутешествовать, – вздохнула мама. – Малыш не хочет с нами ехать, да еще приезжает в гости дядя Юлиус.
   Но тут папа стукнул кулаком по столу и сказал, что лично он непременно отправится в путешествие и во что бы то ни стало возьмет с собой маму, даже если ему для этого придется ее похитить. А Малыш может поступать как ему вздумается: захочет – поедет с ними, нет – останется дома. Пусть сам решает, что же касается дяди Юлиуса, то он волен приезжать и жить у них в квартире, но папа отправится в положенный день на пристань, сядет на пароход, и даже десять дядей Юлиусов его не остановят.
   – Да, конечно, – сказала мама, – но все это надо как следует обдумать.
   А когда мама все обдумала, то сказала, что попросит фрекен Бок, может быть, она согласится вести хозяйство этих двух упрямых холостяков: Малыша и дяди Юлиуса.
   – Не двух, а трех, – сказал папа. – Третьего упрямого холостяка зовут "Карлсон, который живет на крыше". Не забудьте про Карлсона, ведь он будет торчать здесь целыми днями Боссе так хохотал, что чуть не свалился со стула.
   – Домомучительница, дядя Юлиус и Карлсон – вот так компания подобралась!
   – Бывают же на свете такие люди, как мой младший брат! – сказала Бетан. – Он отказывается от замечательного путешествия с мамой и папой ради того, чтобы остаться дома в обществе домомучительницы, дяди Юлиуса и Карлсона, который живет на крыше.
   Не думайте, что Малыш не понимал, как ему будет трудно! Немыслимо трудно будет с Карлсоном, который начнет летать вокруг дяди Юлиуса и фрекен Бок. Нет, что и говорить, кто-нибудь должен остаться дома и все распутывать.
   – И этим кто-нибудь буду я, больше некому, понимаешь, Бимбо? – сказал Малыш, когда он уже лежал в постели, а рядом в корзинке сопел Бимбо.
   В эту минуту послышался шум мотора, и в комнату влетел Карлсон.
   – Ну и история со мной приключилась! – воскликнул он. – Решительно все надо самому держать в голове: если что забудешь – конец, рассчитывать не на кого!..
   Малыш сел в кровати.
   – А что ты забыл?
   – Я забыл, что у меня день рождения!
   – Не понимаю, – удивился Малыш, – как у тебя может быть день рождения сегодня, восьмого июня? Я же помню, что у тебя день рождения в апреле?
   – Точно, был в апреле, – подтвердил Карлсон. – Но почему день рождения должен у меня быть всегда в один и тот же день, когда есть столько других прекрасных дней! Восьмого июня, например, вполне прекрасный день, почему же мне его не выбрать для дня рождения? Может, ты против? Малыш рассмеялся.
   – Нет, я за! Пусть у тебя будет день рождения всегда, когда тебе захочется.
   – Тогда, – начал Карлсон и умильно склонил голову набок, – тогда я попрошу дать мне мои подарки.
   Малыш вылез из постели в глубокой задумчивости.
   – Сейчас погляжу у себя в ящиках, – сказал он.
   – Хорошо, – согласился Карлсон и приготовился терпеливо ждать. Но тут взгляд его упал на цветочный горшок, в который он посадил персиковую косточку. Недолго думая, Карлсон кинулся к горшку и пальцем быстро выковырял косточку из земли.
   – Нужно посмотреть, растет она или нет. Ой, гляди, по-моему, она стала намного больше, – объяснил он и, снова сунув косточку в землю, обтер грязные пальцы о пижаму Малыша.
   – Где же мои подарки?
   Малыш вытащил одну из своих маленьких машинок, но Карлсон покачал головой. Тогда Малыш показал ему сперва игру-головоломку, потом конструктор, потом мешочек с разноцветными камушками, но Карлсон всякий раз молча качал головой. И тогда Малыш, наконец, догадался, что Карлсон хочет получить: пистолет! Он давно уже лежал в верхнем ящике письменного стола в спичечном коробке. Это был самый маленький в мире пистолет и самый прекрасный тоже. Папа привез его Малышу из-за границы. Он выглядел точь-в-точь как настоящий, а стрелял почти так же громко!
   Карлсону этот пистолетик, конечно, необычайно нравился. "Может, поэтому он и решил устроить себе день рождения сегодня?" – подумал Малыш и, глубоко вздохнув, достал коробок из ящика.
   – Поздравляю тебя, дорогой Карлсон, – сказал он.
   Карлсон издал дикий вопль, бросился к Малышу и поцеловал его в обе щеки, потом открыл коробок и с радостным кудахтаньем вынул пистолетик.
   – Ты лучший в мире друг! – сказал он. И Малыш вдруг почувствовал себя счастливым, таким счастливым, словно у него было еще сто таких пистолетиков.
   А Карлсон тут же захотел испытать подарок.
   – Проверка! – сказал он. – Сейчас как бабахну, знаешь, как будет весело! А не то я не играю.
   Но Малыш сказал очень твердо:
   – Нет! Мы перебудим весь дом.
   – Пустяки, дело житейское! Опять заснут.
   Но Малыш ни за что не соглашался на испытание пистолета.
   – Ну, хорошо, – сказал Карлсон. – Мы полетим ко мне. Все равно надо отпраздновать мой день рождения... Не найдется ли у вас пирога?
   Но пирога на этот раз не было, а когда Карлсон стал ворчать, Малыш сказал ему, что это, мол, пустяки, дело житейское.
   – Беги и неси все, что найдешь! – строго оборвал его Карлсон.
   Малыш пробрался в кухню и вернулся, нагруженный булочками. Он привык летать с Карлсоном и совсем не боялся, и даже сердце у него не екало, когда он, обхватив Карлсона руками за шею, стремительно помчался ввысь, прямо к домику на крыше.

   Перевела со шведского: Л. Лунгина.
   Рисунки П. Багина.