Конь Атыр (якутская сказка)
1
Старик Тутук был самым старым человеком в ауле. К нему приводили люди советоваться по своим делам, и как, бывало, он скажет, так они и делали, зная, что старик Тутук не скажет зря. Еще бы! Ведь этому человеку было сто лет – он многое видел и слышал!
Однажды пришли люди к его юрте и с ними вороной жеребец.
– Дедушка Тутук, – сказали люди, – ты у нас в улусе самый старый человек. Ты многое видел и слышал. Послушай-ка этого жеребца, что он говорит! Не знаем, верить ему или нет!
Тут выступил вперед вороной жеребец, поклонился деду и сказал:
– Здравствуй, почтенный дед Тутук! Мое имя Атыр-конь. Моя бабушка, Сивая кобыла, прислала меня к вам с худыми вестями: на ваш улус собирается напасть железный человек Кыйбырдан. Он хочет угнать ваш скот, убить людей и жениться на внучке твоей Текике-кыс!
Тутук выслушал жеребца, но не поверил ему:
– Тый1! Врешь ты, конь! Сто лет я живу на свете, а железных людей никогда не встречал. Ступай на пастбище, пасись! Не твоего ума это дело.
Повернулся и ушел дед в свою юрту. Там внучка его Текика-кыс уже подала на стол кумыс и мясо; поел Тутук, попил и лег спать.
Постоял конь посреди улуса, другого ответа не дождался; замотал головой, заржал, как будто заплакал, и пошел в тайгу.
2
А на рассвете вдруг поднялся сильный ветер и прискакал в улус человек – не человек, гора – не гора, на саврасой кобыле. Одет он был весь в железо, в три сажени длиной, был у него железный нос, а саврасая его кобыла огнем дышала на землю и все, что было перед ней, жгла своим дыханием.
Затемнил железный человек утреннее солнце над улусом, заслонил собой небо, заревел как медведь:
– Жаворонок мой, Текика-кыс, выйди ко мне, покажись!
Проснулись люди, выбежали из юрт. От страха повалились на землю перед железным богатырем.
– Господин ты наш, Кыйбырдан! – сказали они. – Мы тебе ничего плохого не сделали. Смилуйся, пощади!
– Цыц! Замолчите! – прикрикнул на них Кыйбырдан. – Жужжите как надоедливые мухи. Где Текика-кыс? Пошлите ее ко мне поскорее!
А старик Тутук крепко спал после хорошего кумыса, и, как ни будила его Те-кика-кыс, он не проснулся.
– Ступай на пастбище! Не твоего ума это дело! – бормотал он во сне, принимая внучку за вороного коня.
Кыйбырдан уже начал сердиться.
– Долго ли я буду ждать девчонку? – кричал он якутам.
Повернул свою кобылу к якутским пастбищам и приказал ей сжечь траву. Прибежали женщины к Текике-кыс, зовут ее:
– Текика-кыс, выйди поскорее! Сжалься над нами и над детьми!
Дети заплакали у женщин на руках.
– Сейчас выйду! – сказала Текика-кыс.
Нарядилась она в лучшие свои одежды, заплела в косы звонкие бляхи из серебра и меди, к поясу привязала колокольцы и, позванивая, вышла. Ласково поклонилась гостю, улыбнулась ему из-под длинных бровей и ресниц и сказала:
– Здравствуй, богатырь Кыйбырдан! Эх, эх, какой ты большой! Носом твоим, я думаю, можно лед расколоть на реке в самый крепкий мороз! Сила у тебя должна быть большая! Тебе будет стыдно, если скажут, что ты увез внучку у спящего человека!
Взял ее на ладонь Кыйбырдан и полюбовался, потом в ухо ее к себе посадил, прислушался к ее словам и сказал:
– А ведь ты правильно говоришь, Текика-кыс. Ладно, подожду я, пока не проснется старик Тутук.
Ожидая, Кыйбырдан развел костер, зажарил на вертеле двенадцать лошадей и быков из улусного стада и съел. А наевшись, вздумал повеселиться.
Тридцать самых ловких и сильных парней, самых лучших охотников, поставил он на свою ладонь и стал их сшибать щелчками одного за другим. Парни кричали и бегали по его ладони, ловко увертывались, высоко подпрыгивали, а это веселило железного человека, и он хохотал. Тех, кто падал и разбивался, он отшвыривал носком сапога, и они так далеко летели, что родственники не могли их найти и похоронить. Напрасно Текика-кыс просила Кыйбырдана пощадить якутов, он только сердился на это. Чтобы Текика-кыс не мешала ему, он сунул ее за голенище железного своего сапога.
Тогда все старики, оставшиеся в живых, вбежали в юрту Тутука и стали его будить:
– Эй, Тутук! Проснись скорей! Большая беда случилась! Пришел к нам железный человек Кыйбырдан: наших лошадей и быков жарит и ест; наших людей убивает. Твою Текику-кыс посадил за голенище железного сапога!
Наконец-то проснулся старик Тутук и очень рассердился:
– Что же вы меня раньше не разбудили?
Схватил со стены копье, наточил его и вышел.
3
– Ой, берегись! – закричал он Кыйбырдану. – Свою девчонку я тебе не отдам, и за убитых парней ты мне ответишь!
Нацелился и бросил копье прямо в глаз железному Кыйбырдану. Кыйбырдан так и присел, завыл. А пока он промывал у озера свой вытекший глаз, старик Тутук забрался в складки его железной рубахи и стал колоть его спину остро отточенным ножом. Как ни шарил ладонью по спине своей Кыйбырдан, не поймал он Тутука; как ни рычал железный богатырь, как ни скрежетал он зубами-утесами, не испугался его дед Тутук.
Тогда Кыйбырдан сел на землю, положил свое оружие и сказал:
– Да ты, я вижу, настоящий богатырь, старик Тутук! Силу и ловкость свою ты и в сто лет нисколько не потерял. А ну, давай еще сразимся – в песне!
Дед удивился:
– Неужели железный человек-гора умеет петь? Что же у него за голос бывает, когда он поет? Не разорвутся ли дождевые тучи на небе от его голоса? Не опадет ли с деревьев хвоя?
И хоть это было страшно, но уж очень захотелось послушать деду. Тутук соскочил на землю и сказал:
– А ну-ка, спой, Кыйбырдан.
А Кыйбырдану только это и нужно было. Запевая, оскалил он зубы; голос его загудел в ушах, как пурга в трубе очага.
"Что за несносный голос у него! – подумал старик Тутук. – Будто зима вернулась в наши леса; будто пурга заметает траву белыми застругами; будто собаки завыли от холода! Зубы мои стучат во рту, руки мои перестают двигаться!"
Хотел он крикнуть Кыйбырдану:
"Перестань петь! Хуже собаки воешь!"
Но не смог сказать. Голова у деда стала кружиться; все вещи перед глазами начали вертеться и скакать; ум торопился, путался, а язык сделался как кость.
"Что это? – подумал. – От пения железного человека стал я совсем больной, как будто объелся мухомора?"
Поднялся с земли и пошел искать свою юрту. А юрта стояла перед ним. Ведь вот какой туман пал перед гладами деда! Целый день ходил он вокруг юрты, много раз ударялся в ее стены, а найти ее не мог. Наконец, к вечеру туман рассеялся, но в улусе уже никого не осталось. Улус стоял пустой, с остывшими очагами, с раскрытыми настежь хотонами2 и с недоваренной пищей в котлах.
4
– Ах, конь Атыр, зачем я тебе не поверил? – сказал дед.
А конь – тут как тут! Вышел из тайги, остановился перед дедом и заржал:
– Что ж ты жалуешься, почтенный Тутук! Не жаловаться нужно теперь, а скорее ехать в железный улус, выручать из беды людей и скот.
Старик показал жеребцу на свои расслабленные ноги, на трясущиеся руки:
– Нет, конь Атыр, в дорогу мне больше не собраться! Видишь, что сделал со мной железный Кыйбырдан! Вот если бы жив был теперь мой внук Джаргыстан, он бы вместо меня поехал и отомстил!
– А давно ли умер твой внук Джаргыстан?
– Да я и не знаю, конь, умер ли он. Его выхватили вихри из зыбки и унесли! Семьдесят лет и зим прошло с тех пор.
Конь задумался.
Вдруг он заплясал на месте, вдруг зарадовался и веселым ржанием вспугнул из-под кочки дремавшего зайца:
– Тый, дед! Да ведь я знаю, где твой внук Джаргыстай лежит. Он не умер, хотя и не жив!
– Смеешься ты надо мной, конь Атыр! Как это может случиться, чтобы человек не умер, но и не жил?
– А так, почтенный дед Тутук. Твой внук лежит в каменном яйце на дне восточного моря. Моя бабушка, Сивая кобыла, видела, как вихри принесли на берег восточного моря якутского ребенка.
Семьдесят лет и зим прошло с тех пор. Мальчишка не плакал и не боялся.
"Э! – Сказала моя бабка. – Этот парнишка вырастет настоящим богатырем!" Но ночью вдруг вылетела из расщелины горы Железная сова, сестра железного Кыйбырдана, проглотила ребенка, полетела над морем и снесла над водой каменное яйцо. Яйцо упало в море, а вихри хохотали и выли: "Лежи, Джаргыстай, в море! Оттуда ты не выйдешь и не победишь железного Кыйбырдана!"
Сказал это конь Атыр, поднялся на воздух и полетел на восток, крикнув деду:
– Жди меня здесь, почтенный Тутук! Я скоро вернусь!
5
Вот конь Атыр прибежал на берег восточного моря, на то место, где паслась его бабка, Сивая кобыла, и стал ее просить:
– Бабка моя, Сивая кобыла, достань поскорее каменное яйцо со дна моря!
– Тый! Как я его достану? Сама потону, пожалуй!
– Слушай, бабка! Большая беда случилась! Если не освободим Джаргыстая из каменного яйца, железный Кыйбырдан всех якутов убьет и всех лошадей съест!
Сивая кобыла нырнула в море, ходила по дну три дня, вышла обратно ни с чем: только три дня могла она ходить по дну моря за всю свою жизнь, больше не могла.
Испугался конь Атыр:
– Что же делать будем, бабка? Пропадем!
– Ступай к моей матери, Буланой кобыле. Она может три месяца ходить по дну моря. Не найдет ли она яйцо.
Конь Атыр пошел к своей прабабке, к Буланой кобыле, стал ее просить:
– Достань, бабка, каменное яйцо со дна моря! Если не достанешь, железный Кыйбырдан всех якутов убьет и всех лошадей и быков съест!
– Ладно, – сказала Буланая кобыла. – Жди тут, на берегу!
Нырнула в море, три месяца ходила по дну, а яйца так и не нашла. Вышла на берег, упала, еле отдышалась:
– Больше не могу, – говорит, – ходить по дну моря. Если нырну, сразу утону.
Конь Атыр понурил голову:
– Что же делать будем?
– Ступай к моей матери, к Белой кобыле. Может быть, она достанет яйцо. Она три года может ходить по дну моря.
Побежал жеребец Атыр. Нашел свою родственницу, стал ее просить:
– Достань со дна моря каменное яйцо! Если этого не сделаешь, железные люди всех якутов убьют и всех лошадей и быков съедят!
А Белая кобыла лежит на берегу еле живая, глаза ее потускнели, вот-вот умрет. Очень уж старая она была, пришел ее конец.
– Тый, – сказал она, – опоздал ты, сынок! Яйцо-то, может быть, найду, да выйти из моря не успею: умру там, под водой!
– Что же делать будем, бабка? Если ты не сделаешь, то кто сделает?
– Ладно, жди меня здесь, никуда не уходи! Может быть, успею вынести яйцо из воды!
Нырнула в воду и ходила по дну моря целых три года.
"Уж не умерла ли под водой моя бабка?"– подумал конь Атыр и хотел уходить, но в это время высунула голову из воды Белая кобыла и упала головой на берег, а тело ее осталось под водой. Изо рта ее пошла пена и выкатилось на песок каменное яйцо:
– Прощай, Атыр! – оказала Белая кобыла.– Береги яйцо, не разбей, смотри! Положи его в осиновый трухлявый пень, и пусть старик Тутук сидит на нем, как птица. Пусть три дня сидит.
Тут Белая кобыла умерла, а конь Атыр взял осторожно в рот яйцо и быстрее стрелы полетел обратно в улус, к старику Тутуку.
6
Старик Тутук не знал, что и подумать.
"Не попал ли и конь Атыр в плен к железному Кыйбырдану?"
Сто три года исполнилось в то время деду. Взял он свой топор и пошел в лес делать себе гроб.
– Пора! – сказал он.
Сделал гроб, укрепил его на верхушке самого высокого дерева и в последний раз стал оглядывать с дерева пустые якутские пастбища и пустой улус.
Тут-то он и увидел опять коня. Жеребец Атыр стоял весь в пене перед трухлявым осиновым пнем и копытом выбивал ямку поглубже для каменного яйца.
"Тый! Что он делает?" – удивился дед. – Зачем прячет яйцо в пень?"
Выбежал из лесу, спросил:
– Конь, зачем ты каменное яйцо в пень прячешь? Если это – то самое яйцо, в которое Железная сова спрятала Джаргыстая, нужно его поскорее разбить!
А конь и говорит:
– Нет, дед, если ты это яйцо разобьешь, твой внук умрет. Слушай меня! Садись на пень и сиди на нем, пока Джаргыстай сам не выйдет из яйца!
Дед Тутук подивился, но не спорил, сел на пень и стал высиживать яйцо.
"Тый! – думал он, сидя на пне. – Сто три года прожил я на свете, а ни разу не видел и не слышал, чтобы богатырей высиживали из птичьих яиц!"
И рад был дед Тутук, что хоть соседей нет в улусе, а то засмеяли бы, пожалуй, старика.
День и ночь сидел на пне Тутук, еду и воду приносил ему конь Атыр. Вот пришел с едой Атыр на третий день и спрашивает:
– Ну как дела, дед? Что ты слышишь?
– Слышу, – сказал Тутук, – как будто дятел стучит носом в кору пня, а пень растет подо мной и меня кверху поднимает.
– Ну посиди еще, старик!
Но не успел конь отойти, как вдруг пень с треском развалился. Дед охнул, высоко взлетел над лесом, перевернулся и упал прямо в трубу своей юрты.
А из пня в это время высунул голову мальчишка, вытянулся сразу выше лиственниц, стряхнул яичную скорлупу со своих ног и побежал, сверкая голыми пятками, прямо к озеру. Там он хорошо обмылся, понырял и поплавал, выскочил на берег, попрыгал и вернулся в улус. Осматривая пустые юрты, остановился он и перед юртой Тутука. Сел перед ней на корточки, заглянул одним гладом в трубу и спросил:
– Что это, дедушка? Почему все юрты в улусе стоят пустые, с потухшими очагами и с недоваренной пищей в котлах? Какой сильный богатырь обидел якутов, скажи!
Стал Тутук рассказывать о железном Кыйбырдане, о внучке своей Текике-кыс и об убитых парнях. Рассказывая, плакал от горя и от старости.
– Не плачь! – сказал ему Джаргыстай. – Я этого самого железного Кыйбырдана убью, все его железное племя уничтожу, а старшую сестру свою Текику-кыс и соседей привезу обратно в наш улус! Дай мне только коня богатырского, оружие и одежду!
– Ах, беда какая! – ответил дед. – Да где же я достану такие одежды, чтобы они были тебе впору, и где я найду для тебя коня? Уж очень ты вырос, Джаргыстай! Конь Атыр – хороший конь, но перед тобой он как суслик!
А конь Атыр – тут как тут! Стукнул о камень правым копытом, стукнул левым – выкатились из-под копыт два свертка: один с одеждой, другой с оружием богатырским.
Оделся Джаргыстай, вооружился.
– Ну, садись теперь на меня! – сказал конь Атыр.
– Да ведь ты передо мной, конь, как суслик! Я тебя сразу раздавлю!
– Ничего, садись!
Засмеялся богатырь, сел на вороного коня и глазам своим не поверил: конь под ним не стоит, а пляшет, шею свою вороную выгибает дугой. Едва успел сесть на его спину Джаргыстай, конь Атыр поднялся на воздух и полетел.
– Прощай, дедушка Тутук! – закричал Джаргыстай. – Жди меня назад с Текикой-кыс и со всеми нашими соседями!
И скрылся из виду.
7
Очень далекий путь проделал богатырь Джаргыстай на коне Атыре. Наконец, конь Атыр остановился перед железным лесом.
Из лесу выбежали железные мальчишки, затопали железными ногами, захлопали ржавыми ладонями, заблестели от смеха их медные круглые глаза.
– Эвона, глупый якут сам к нам приехал!
– Дяденька Кыйбырдан его голову мне отдаст! – сказал один.
– Нет, мне!
Заспорили, подрались и побежали жаловаться железному Кыйбырдану. А копь Атыр пошел за ними и скоро вышел на поляну, на которой стояла железная юрта.
Соскочил Джаргыстай с коня, подбежал к юрте, ухватился за ее углы и стал ее расшатывать. В разные стороны от юрты полетели железные осколки, а внутри развалился каменный, крепкий очаг.
От очага отскочил Кыйбырдан:
– Что такое? Сестра моя, Железная сова, вылети в трубу, посмотри, кто к нам приехал. Уж не Джаргыстай ли вышел из каменного яйца?
Железная сова вылетела в трубу, посмотрела:
– Братец мой, Кыйбырдан, это он, якут Джаргыстай, к нам приехал! Пропали мы теперь все!
И от страха со стуком упала обратно через дымовую трубу на пол юрты.
Схватился Кыйбырдан за копье и уронил его, взял со стола нож и бросил его обратно:
– Лучше я сам сделаюсь поясом! – решил он.
Сделался ножом, воткнулся в пол юрты и вынырнул во дворе под самым брюхом вороного жеребца. Едва успел отскочить жеребец Атыр и закричал Джаргыстаю:
– Хватай поскорей этот нож, богатырь!
Джаргыстай схватил нож и поймал прямо за загривок железного Кыйбырдана.
– Эвона, что! – сказал.
Рассердился, бросил железного человека на землю, стал его бить плетью.
Завыл Кыйбырдан:
– Не убивай меня, богатырь Джаргыстай! Я отдам тебе твою сестру Текику-кыс, твоих соседей, которых увел с собой, и всех лошадей и коров, которых еще не съел!
– Ладно, – ответил ему Джаргыстай, – не убью, если сделаешь так, как сказал.
Привязал он Кыйбырдана длинной веревкой к своему седлу и пошел в юрту за Текикой-кыс.
8
После этого богатырь-якут возвращался домой и с ним все его соседи и сестра его Текика-кыс. А железный Кыйбырдан бежал за вороным конем на длинной веревке. Устал Кыйбырдан, вывалил трехсаженный медный язык, бежал как собака:
– Если я умру, какая польза от этого будет тебе, якут? – говорил он Джаргыстаю. – Лучше заставь меня пасти твой скот и коней.
Подумал Джаргыстай и сказал вороному коню и Текике-кыс:
– Ну куда он от нас убежит, этот железный Кыйбырдан? Я его так избил, что он еле дышит!
А Текика-кыс и говорит:
– Э, братец мой Джаргыстай, ты не верь железному человеку. У него крепкие железные ноги, он убежит.
И конь Атыр не советовал Джаргыстаю. Но Джаргыстай рассердился:
– Не вы богатыри, а я богатырь! Не вашего ума это дело! Как я сказал, так и сделаю!
Он отвязал железного Кыйбырдана от своего седла и велел ему быть погонщиком своих лошадей и коров.
А Кыйбырдану только это и нужно было. Захромал сильнее прежнего, заохал, застонал, отстал от других погонщиков, а потом кустик за кустик, дерево за дерево и убежал от якутов совсем. Когда остался, наконец, один, перестал охать и стонать, вскочил на крепкие железные ноги и побежал обратно в железный улус. Прибежал к своей юрте, упал на порог и воет:
– Эй, сестра моя, Железная сова! Выйди поскорее! Помоги мне победить якута Джаргыстая!
Выл стела Железная сова из юрты, захлопала крыльями и слепыми медными глазами уставилась на Кыйбырдана:
– Если бы я знала, так помочь тебе, Кыйбырдан, помогла бы! Но что я сделаю?!
– Сестра моя, Железная сова, когда ты была моложе, ты была догадливей! Сделай на земле такой мороз, чтобы у коров рога ломались и у лошадей копыта отваливались, а сама стань на дороге теплой юртой с разведенным очагом, с двойными дверями, с окнами из толстых прозрачных льдин.
Железная сова обрадовалась:
– Ну, такое-то легкое дело я сделаю!
Вылетела она на дорогу, села на дерево, захлопала железными крыльями. Вдруг подул сильный ветер и началась пурга; всю землю замело снегом, у коров ломались рога от холода, у лошадей отваливались копыта. А сова свалилась с дерева на дорогу и стала на дороге юртой.
Якуты никак не ждали холода среди лета. Подпрыгивая от мороза, постукивая заледеневшими рукавицами, говорили:
– Чча, чча!3 Очень холодно стало! Не доедем, пожалуй, до улуса: замерзнем!
Вдруг видят: стоит впереди юрта с двойными дверями, с разведенным очагом, с прозрачными толстыми льдинами в окнах и с хотоном для скота. Удивились, обрадовались:
– Тый! – сказали они. – Не замерзнем!
И побежали к юрте и к хотону люди, коровы и лошади. Но тут жеребец Атыр забежал вперед, встал перед дверями, свирепо оскалил зубы, оттеснил всех назад, заржал:
– Не видите разве? Ведь вы прямо в брюхо Железной совы, сестры Кыйбырдана, скачете!
Тут только увидели якуты, что это не юрта, а Железная сова сидит перед ними и не очаг, а злые глаза ее горят. Джаргыстай-богатырь ударил ее тяжелой плетью и рассек пополам.
Сразу стало тепло. Деревья покрылись листьями, трава зацвела.
– Хат, хат! Хай, хай!4 – закричали якуты, подгоняя весело лошадей и коров.
А Кыйбырдан все это видел из-за горы, завыл и ускакал.
Прискакал он к тетке своей, Кыбтай, упал на железный порог ее юрты, плакался на беду и просил ее:
– Тетка моя, Кыбтай! Выйди, помоги мне победить якута Джаргыстая! Если не победим его, он все наше железное племя изведет!
Вышла из юрты железная старуха. Как пещеры были ее ноздри, как две каменные горы раздвинулись ее губы, голос ее загудел, как гром:
– Ах, чем же я помогу тебе, Кыйбырдан? Если ты его не победил, то как это сделаю я, слабая старуха?
– Тетка моя, Кыбтай, от старости ты не слабая, а только недогадливая стала! Выйди на дорогу, по которой кочует Джаргыстай, и сделай на земле такой зной, чтобы шкура горела на лбу у быков, а сама протянись через дорогу каменной речкой со льдом и шугой!
– Тый! – обрадовалась железная тетка. – Какой ты у меня догадливый мальчонка, Кыйбырдан!
Выскочила на дорогу и стала дуть вслед якутам, потом забежала вперед, легла поперек дороги и раскрыла свою пасть.
Тогда подул на земле горячий ветер, земля трескалась, трава высохла, шкура на лбу у быков горела.
– Айя!5 – сказали якуты. – Этот зной испечет наше тело, высушит наши кости.
Смотрят, а впереди будто из-под ледяной горы бежит река со льдом и шугой. Бросились к ней люди, коровы и лошади.
Но конь Атыр забежал вперед, рассвирепел, зубы скалит, на дыбы встает, копытами бьет, всех от воды отогнал:
– Слепые вы, что ли? – сказал. – Ведь это не речка, а железная тетка Кыбтай лежит поперек дороги. Сами вы к ней в раскрытую пасть бежите!
Тут и Джаргыстай и все якуты увидели, что никакой речки нет, а лежит поперек дороги железная тетка с раскрытой пастью. Ударил ее своей плетью богатырь Джаргыстай и рассек пополам.
После этого сразу подул сырой, прохладный ветер и пошел дождь.
– Хат, хат! Хай, хай! – весело закричали якуты, подгоняя своих лошадей и скот по дороге.
Скоро они вернулись в свой улус. Там их встретил старик Тутук. Он так обрадовался, что разломал свой гроб и решил пожить еще лет сто со своими соседями и внуками. Женщины сейчас же побежали в свои юрты, развели потухшие очаги и доварили недоваренную еду в котлах.
А железный Кыйбырдан все это видел из-за высокой горы. Он взревел от злости, завыл, зарычал, вскочил на тучу и уполз на ней куда-то на запад. С тех пор якуты о нем больше никогда не слышали.
________________________
1 Восклицание, которым якуты выражают удивление.
2 Хотон – хлев.
3 "Чча, чча!" – восклицают якуты, когда озябнут.
4 "Хат, хат!" – восклицание, которым якуты погоняют лошадей; "Хай, хай!" – погоняют рогатый скот.
5 "Айя!" – горячо, жарко!
Обработала Н. Шебалдина.
Рис. Ю. Кискачи.