Приветствую тебя, козёл на верёвке! Рассказ первый

Козла берут в актеры

   Тебя привязали, чтобы ты не залез в огород, и ты стоишь на лужайке и щиплешь траву. В детстве мы знали, какую траву ты любишь: короткую, с мелкими листочками, в ней водились маленькие крепкие хуки, похожие на сине-зелёные зерна. Впрочем, тебе до жуков не было дела. Ты так всегда озабочен найти и сжевать какое-нибудь растение, что о тебе пошла дурная слава.
   Говорят: "Пусти козла в огород", "Грецию съели козы" и многое другое. Обрати внимание, в поговорках указаны только твои недостатки, никогда не говорится о твоих безмерных достоинствах. Как жаль!
   Мне хочется восстановить справедливость и создать тебе по заслугам.
   Я не буду говорить о том, что не было в Европе и на Ближнем Востоке животного более покладистого и удобного. Молоком коз питались бедные семьи и целые народы. Козье мясо варилось над каменными очагами, и козья шерсть шла на платки женщинам, носки детям, плащи мудрецам и юбки старухам. Пастухи набрасывали на плечи козлиные шкуры, и долгое время козьи шкуры заменяли перины и одеяла, а в желудке козла находили камни, из которых, говорят, делали лекарство. Ещё считали, что козы быстро плодятся, а козлята очень скоро растут. В хозяйстве это было, конечно, полезно, но быстрота, с которой множились козьи стада, вызывала подозрения, не связан ли козёл с таинственным и грозным подземным миром. Поговаривали, что у козла завелись какие-то подозрительные тайны и что козёл совсем не так прост.
   А некоторые уверяли ещё, что, если вглядываться в его морду, можно вдруг увидеть черты человеческого лица, лица лукавого и печального, с загадочной усмешкой. И вроде бы на него надета звериная маска с бородкой и рогами.
   Вот как!
   И говорят, потому то люди стали во время праздников надевать на себя козлиные маски.
   А где маска – там быть театру. И театр был.
   Есть множество разных преданий, а также научных теорий о том, где и когда зародился театр. Одни считают родиной первого театра Египет, другие – Индию, третьи – Вавилон. Пять тысяч лет назад в Вавилоне справляли праздник зимнего солнцестояния. В этот день по водам Евфрата в столицу приплывал огромный нарядный корабль, на корабле должен был прибыть бог Эа, великий Эа, творец всего, что есть на земле, и на небе, и под водой, творец всех прочих богов и покровитель искусств.
   И знаете, кто считался священным животным такого замечательного и всесильного бога? Козёл, конечно. Никто не знал точно, как выглядит Эа, но думали, что он как две капли воды похож на козла. Потому изображение козла везли на корабле, но то был не простой козёл, а с хвостом рыбы. А на палубе корабля борцы и актёры изображали сцены из жизни и деятельности Эа и после приносили ему жертву, зарезав живого козла. Полагают, что корабль Эа мог быть первым театром, жрецы Эа – первыми актерами, а священный козёл Эа был жертвой, которую приносили, разыгрывая это представление.
   С тех пор прошло много лет, много гроз разразилось над Вавилоном, слава его стала меркнуть, и его боги теряли свою силу. А к западу от Вавилона лежала древняя Иудея, где был свой праздник...
   Вам, может, приходилось слышать, когда хотят сказать, что одни расплачивается за всех, его называют "козлом отпущения"? Вот этот самый козёл отпущения и играл ведущую роль в день осеннего праздника Йом-кипур. Когда созревал виноград, в городе Иерусалиме отбирали двух козлов, которых ни за что нельзя было отличить друг от друга. Их шерсть расчесывали гребнем, их рога повязывали алыми лентами. И один из них шёл в жертву богу, а другой предназначался злобному демону пустыни Азазелу. На этого козла возлагали большие надежды: он должен был отнести демону все грехи людские, и с ним-то и разыгрывали длинный спектакль с печальным концом.
   Главный священник с силой давил ладонями на его рога и говорил: пусть на его голову лягут все грехи. Тут к козлу подходил провожатый, и вёл его в дальний путь, а по дороге далеко друг от друга стояли шалаши. Их строили для самых знатных семей, и они переезжали сюда в день праздника, ибо полагалось оказать почести козлу у порога своего дома. Эти шалаши были вроде бы декорациями, в которых разыгрывалась одна и та же сцена: хозяева выходили навстречу козлу и говорили: "Вот еда и вот питьё". А ведущий увлекал его дальше, ибо козёл не должен был есть эту еду и пить это питье, как в театре актёр не может есть бумажное яблоко. Он уводил его в горы, всё выше и выше и сталкивал козла в пропасть, и часовые, стоящие по склону от вершины до самого дна, кричали друг другу снизу вверх: "Козёл достиг пустыни!". И когда весть доходила до города, начинался праздник. Все веселились, и девушки в белых платьях пели и плясали в виноградниках. Потому что все думали: Азазел, грозный демон пустыни, принял жертву, и теперь он будет довольствоваться козлятиной вместо того, чтобы охотиться за грешниками. Потому что исполнен ритуал, потому что сыгран спектакль. Всем было весело, и никому не было жаль козла. А между тем роль его была поистине трагична.

Кто должен погибнуть?

   Теперь двинемся ещё дальше на Запад, пересечём море и остановимся у холмистого зелёного берега. Это Греция. К берегу сбегаются люди и толпятся вокруг корабля, который только что приплыл из Фракии. Тёмные рабы опускают с борта на землю широкие доски, и на берег сходят диковинные животные, которых никогда ещё не видели греки. Они ростом с большую собаку, у них длинная волнистая шерсть, узкие, странные бородатые морды, и между ушами торчат длинные волнистые рога. Молча обступали греки пришельцев, удивлялись, качали головами. Кто-то дёрнул зверя за бороду, на него закричали, замахали руками, и он отступил в испуге, ибо гость из Фракии считался у себя на родине особенным и связывали его с богами куда больше, чем с обычными животными.
   Скоро общительные и любопытные греки уже знали, как надо доить коз, стричь шерсть и какие знаки внимания им оказывать, поскольку они священны. Козы тоже были общительны и любопытны и быстро освоились с новыми хозяевами. В Греции стали говорить и даже божиться, что в рощах завелись существа, которые до пояса напоминают человека, а ниже пояса – козла с мохнатыми ногами и копытами. Их называли сатирами и уверяли, что сатиры отлично играют на свирели и что они гораздо ближе к богам, чем люди, и вообще они, если уж на то пошло, скорее полубоги-полукозлы.
   Недолго думая, греки приписали заморского гостя – козла к одному богу, тоже новому и тоже завезённому из Фракии. В дикой Фракии в его честь справляли страшные и жестокие кровопролитные праздники. Но греки восприняли его более добродушно, и, поселившись на новой земле, он стал совсем другим, этот бог.
   Звали его Дионис, и греки составили ему греческую биографию: он получался сыном бога Зевса-громовержца и дочери коринфского царя Семеллы. Семелла означает туча. Потому сын её стал божеством влаги, орошающей землю и сулящей урожай. Одни называли его Дионис, а другие – Вакх. Жизнь ему выпала трудная и трагичная. Его отдали на воспитание куда-то в Азию, к нимфам – лесным русалкам, но кровожадные титаны напали на ребёнка и разорвали его на куски, а кровь его красным дождем пролилась на землю. Всякий на месте Диониса погиб бы, но Дионис был сыном бессмертного бога, потому он воскрес.
   В сущности, с ним произошла та же история, что и с обыкновенным зерном: зерно "убили", оторвали от колоса и похоронили в земле. Но весной оно проросло, и всё началось сначала: зеленые нивы, осенние жатвы и урожаи. Потому в честь Диониса вязали длинные и тонкие снопы из спелых колосьев.
   Считали, что Дионис и его козёл часть жизни проводят под землей, в царстве теней.
   Но Дионис был не только "богом плодородия", не только "владыкой душ умерших". Он был ещё и богом безудержного веселья, и считалось, что он подарил людям вино.
   Было это так. В хижину крестьянина по имени Икарий пришёл однажды смуглый юноша. Лицо его было темно от загара, и чёрные кудри тучей стояли вокруг маленькой головы, и на худые плечи его была накинута чёрная козья шкура. А рядом с ним брёл козёл. Икарий принял гостя как умел, а гость научил крестьянина делать из винограда вино. Ничем хорошим для Икария эта наука, естественно, не кончилась; он напоил друзей вином допьяна, а в деревне подумали, что они сошли с ума от напитка, и убили Икария. Это была горестная и длинная история, но нас сейчас интересует не Икарий, а его учитель. Это и был Дионис.
   Много было богов в Греции, но такого, как Дионис, не было. Он был со странностями, но прост в обращении, скорее жесток, но и достаточно великодушен, на лице его лежала тень печали, но он учил людей веселиться. Во всяком случае, он не спускался с неба, но приходил весною и поздней осенью, неизвестно откуда. Он вдруг появлялся из-за поворота пыльной дороги, и козёл брел за ним по пятам, как собака. Он приходил просто, как человек, а не как бессмертные боги. И люди ждали его прихода осенью и знали, что он умрёт к зиме, и вновь возродится весною, с первыми ростками будущих колосьев. Слово Дионис (так же, как и слово козёл) стали понимать как "плодородие". В честь него справляли праздники – дионисии – весною, осенью и в январе.
   Его ждали. А раз он не приходил, его нужно было заменить каким-либо человеком, и тогда уже этот человек в козьей шкуре и с козлом на веревке в сумерках появлялся из-за поворота дороги. Люди кричали и бежали ему навстречу, за ним увязывался целый хвост его почитателей, это были мужчины и женщины, и они в его честь наряжались и козьи шкуры, а на лицо надевали козлиные маски.
   Зажигались факелы, громадные, как телеграфные столбы. Причудливые тени черными пятнами ложились на неистовую толпу, и красные отблески гуляли по возбуждённым лицам.
   Расчищали место для пляски и ставили высокий алтарь, а перед ним – стол. Спутники Диониса собирались в хор. Из хора выступал человек (его называли корифеем). Он рассказывал о похождениях и страданиях Диониса и славил его подвиги. Это называлось дифирамбом. А хор отвечал ему пением, вздохами, рыданиями и пляской и изображал то, о чем он рассказывал.
   – Дионис, рождённый тучей при ударах грома и сверкании молний! Дионис, растерзанный и воскресший! Дионис, подобно зерну, вернувшийся к нам из царства мертвых! Дионис, подаривший растению жизнь, а людям вино! Дионис, владыка душ умерших, Дионис, источник жизни, вновь отправляется в царство теней...
   И тогда смуглый юноша поднимался на стол перед алтарем. И его убивали. Убивали, потому что думали: если не принести его в жертву, остановится круговорот жизни. Думали, что приводят в исполнение приговор богов. И самой природы. Думали, что он все равно воскреснет и вернется к ним опять.
   Слава Дионису!
   Стол перед алтарём был первой сценой, и первая сцена была полита кровью.
   Позже научились хитрить. Вместо Диониса убивали его козла: нравы стали мягче. Но ещё это означало, что появились люди, исполняющие роль Диониса столь хорошо, что их следовало приберечь на другой год. А козёл? Ну, зачем же беречь козла на другой год! Он послушно шёл под нож, не чуя беды.
   И хотя козлоприношения сыграли такую большую роль в возникновении театра, театра, который составляет такую большую и важную часть нашей жизни, мне все равно безмерно жаль козла.
   Впрочем, ещё говорят, что позже дело происходило не на столе и даже не на алтаре, но что разъезжала в дни праздников телега, украшенная лентами и цветами, и на телеге было представлено всё действо.
   Такое действо называлось трагедией, потому что "трагос" по-гречески – "козёл", а "оде" – песня. Трагедия – это когда кто-нибудь обязательно должен погибнуть. Человек, герой трагедии, совершал подвиг, но обречён был на страдания и гибель. Поначалу песни, сопровождавшие Диониса, называли козлогласием. Сохранилось предание, что первый человек, который организовал такую повозку, подобрал хороший хор и сочинил стихи, был поэт по имени Феспис. Его называют отцом театра. Телегу свою Феспис украшал лентами и цветами, и она, наверное, была похожа на ярмарочные балаганы, которые до сих пор помнят старые люди, видевшие их в детстве. То была "трагическая повозка греков".
   Греки так полюбили праздник в честь Диониса, что выстроили каменное круглое здание без крыши, куда могло собраться множество зрителей. Актёры, которых называли "ремесленниками Диониса", уже одевались в великолепные одежды и кутались в роскошные пурпурные, синие и лиловые плащи, шитые золотом.
   Теперь театр стал уже столь богат и важен, что вряд ли хотел знаться со своим родоначальником – добродушным козлом, который преданно брёл по пятам своего хозяина Диониса по пыльным дорогам.

Неумирающий Дионис

   А в деревнях ещё долго справлялись буйные и весёлые самодеятельные представления. Здесь на телегах разъезжали ряженые, "передразнивали" трагедию и отпускали всяческие шутки, надевали потешные козьи маски и вообще веселились как могли.
   Говорят, такие праздники стали называть "комедиями" потому, что "комэ" по-гречески – "деревня". Но ещё говорят, что слово "комедия" могло произойти от "каррус навалис", что означает "шествия с телегой или кораблём".
   ...Корабль? Значит, опять возникает корабль, как в Вавилоне, когда приплывал бог Эа в козлином облике?
   Странное совпадение. Но странные совпадения на этом не кончаются. Прошло пять тысяч лет со времени вавилонского праздника и более двух тысяч лет со времени возникновения греческого театра.
   И вот не на берегах Евфрата и не на побережье Эгейского моря, а в Пензенской губернии в конце прошлого века было обнаружено, что на зимние праздники – рождество, Новый год, крещение – народ снаряжал большую лодку. Лодку ставили на сани, в сани впрягали несколько пар лошадей, и они тащили "санную лодку" по обледенелой дороге. В лодке приплясывали, кривляясь и гримасничая, шуты, разыгрывали целые сцены. Нет, вы вряд ли сумеете догадаться, как называли в России, в народе этих шутов: их называли халдеями. А как известно, халдеями называли жителей Вавилона.
   Такой праздник был ещё и в Симбирской губернии, а также в городе Тихвине.
   Но как и почему получилось, что отблески вавилонских праздников и сельских дионисий дошли до наших времён, перекочевав в иные страны?
   И почему коза или козёл – обязательные участники зимних игр и весёлых представлений, которые до сих пор можно встретить под Новый год в русских сёлах, на Украине, в Молдавии, а также в Швейцарии и некоторых других местах?
   На эти вопросы ответить очень трудно. Ученые, исследователи истории театра, ответят вам по-разному, а некоторые скажут, что ответ потерян в глубине веков и нам его не найти.
   Конечно, сегодняшний театр так далеко ушёл от своих предков, что ничего общего найти между ними уже нельзя. Никакого козла, разумеется, уже в театре не встретишь, разве что самые маленькие ещё ходят смотреть "Волка и семерых козлят", но это уже совсем другая сказка.
   Театр, в который мы приходим сегодня, живёт в нарядных зданиях, обычно они самые лучшие в городе. Хлопают парадные двери, впуская зрителей, гаснут люстры, и раздвигается бархатный занавес... Но тот театр, который вырос из древних праздников, из того времени, когда весь народ ждал, не появится ли из-за поворота дорога юноша с козлом на верёвке, или нарядная телега, на которой стоит актер в козлиной маске, или корабль, торжественно плывущий по широкой реке, – этот театр совсем особого свойства.
   Он продвигается сквозь века и тысячелетия, по материкам и странам, по морям и сушам. Он исчезает надолго и возникает внезапно, вдруг, в самых неожиданных местах.
   Странная жизнь зарождается в глубине этого необычного ковчега. Встречаясь с ним, люди попадают во власть его чудесной силы и становятся другими. И никто из могучих – ни Эа, ни Азазел, ни Дионис – никогда не имел такой власти над людьми, как этот бродячий ковчег с козлом на борту.
   Вот почему, раз уж речь зашла о происхождении театра, о том самом глубоком корне, от которого он пошёл и вырос, мне захотелось воздать должное рогатому трагосу, старому нашему другу козлу.
   Мы с вами ещё вернёмся к тем приключениям, которые пережил театр в разные времена.

Рисунки И. Галанина.