Жень Да-линь. Сверчки
Это лето было особенно жарким. Хотя наше село Силинсян расположено в горах, днем духота стояла такая, что делалось прямо невмоготу. Снимаешь с себя все, кроме коротких штанов, и все равно пот льет градом. Лишь к вечеру, когда солнце садилось за горы, начинал дуть ветер с Бэйганьшаня; он приносил с собой прохладу и запахи горькой полыни и сосновой смолы. Поужинав пораньше, надев белые рубашки и заткнув за пояс тростниковые веера, мы отправлялись к Чжоу Цзя-таю, во дворе у которого обычно происходили бои сверчков.
На душе у меня было легко и весело. Начальная школа закончена, экзамены в среднюю школу прошли, заданий на каникулы никаких! Председатель кооператива дядя Чжэнь-гэнь меня не приглашал на работу. Я целыми днями купался или удил рыбу, а по ночам ловил сверчков; конечно, иногда я помогал старшему брату, но это не очень меня утомляло.
Однажды мои товарищи Фу-син и маленький А-цзинь устроили состязание сверчков. Оба сверчка кусались свирепо. Я стоял в толпе ребят и напряженно следил за боем.
Вдруг кто-то толкнул меня в спину. Я обернулся и увидал Сюй Сяо-куя.
– Иди-ка сюда, Люй Ли-сюань! – позвал он и извлек из-под рубашки два письма. – Это тебе, а это мне, только что с почты принес.
Я глянул на письмо: из средней школы! Разорвал конверт, вытащил листок бумаги и быстро прочел.
– Ну, как? – заглядывая через мое плечо, спросил Сюй Сяо-куй.
– Не принят, – как можно спокойнее ответил я.
– Не принят?! – вздохнул Сюй Сяо-куй. – Ну, так мое письмо можно и не читать.
Я выхватил у него письмо и прочитал: конечно, тоже не принят.
– Что же теперь делать? – тихо спросил Сюй Сяо-куй.
Невдалеке стояла Ши Сяо-фэнь – дочка председателя кооператива. Она окончила школу раньше нас и давно уже работала.
– Что делать? – нарочно громко, чтобы она слышала, переспросил я. – Конечно, со спокойным сердцем идти работать в кооператив, гарантирую, что мы дадим родине много зерна и станем героями труда...
На следующее утро старший брат растолкал меня еще до восхода солнца.
– Работать? В такую рань? И поспать-то человеку не дадут! – недовольно проворчал я.
– Ничего, умойся холодной водой, сразу проснешься. Дядя Чжэнь-гэнь назначил тебя в мою бригаду.
Я вскочил, кое-как сполоснул лицо, схватил соломенную шляпу и помчался вслед за братом.
По дороге брат сказал мне, что сегодня в кооперативе будут жать ранний рис, должны снять урожай с поля в двадцать му. Это показательная работа для всех окрестных групп взаимопомощи и единоличников. Все, кто умеет жать рис, будут участвовать в этой работе. Убирать урожай надо как можно скорее и лучше. И еще брат сказал (наверно, чтобы попугать меня), что с непривычки жать трудно и что я, наверно, буду вместе с другими ребятишками подбирать упавшие колосья.
Я возмутился:
– Кому это охота собирать колосья! Я сразу научусь жать и буду работать не хуже тебя, гарантирую!
Пришли на поле. Народу видимо-невидимо! Все уже работают. И Ши Сяо-фэнь жнет, высоко подвернув брюки, чтобы не замочить их в бороздах рисового поля, наполненных водой.
Я пошел по борозде и увидал своих товарищей Чжао Да-юня и Сюй Сяо-куя.
К нам подошел дядя Чжэнь-гэнь и сказал:
– Ты, как и все школьники, никогда раньше в поле не работал, вот сегодня мы испытываем вас!
– Будь спокоен, дядя Чжэнь-гэнь, – перебил я его, – гарантирую, что испытание выдержу. Прошлым летом я в группе взаимопомощи сжал целый пай!
Я энергично орудовал серпом и чувствовал, что у меня получается не так уж плохо. Помня слова брата, я держал стебли посвободнее, а серп – покрепче. Тут нужны ловкость и проворство: взмах серпом – и целого пучка как не бывало! Скосив глаза, я глянул в сторону Сюй Сяо-куя. Хэй! Как он отстал! На целых шесть чи* позади меня. Вот он стал точить серп о камень. Конечно, уже затупил. Поработав еще немного, я снова обернулся: Сюй Сяо-куй все еще стоял на прежнем месте и засучивал рукава рубашки. Взглянув на его лицо, я понял, что он не выдержал. Так я и думал! Мать его с детства избаловала, изнежила, не приучила ни к какой работе. Он жал только траву для овец.
Мне казалось, что я работаю все лучше и лучше.
Вдруг из-под моих ног выпрыгнул сверчок. Я сразу увидел, что это не простой сверчок, а настоящая "Змеиная голова". Я бросил серп и схватил сверчка. Кто ж мог предположить, что он, как бешеный, вцепится в мою руку! Я невольно слегка разжал кулак, и сверчок выскользнул.
– Ну погоди, негодяй, все равно далеко не убежишь!
Сверчок подпрыгнул раза три и исчез в стеблях только что сжатого риса. Тут уж я разозлился. Стал трясти рисовые стебли, хлестнул ими по земле. Нет, сверчку не удалось скрыться.
– Попался, миленький! Теперь не будешь безобразничать! За твои длинные усы я назову тебя "Черноусым генералом". Нравится тебе твое имя?
Я достал из кармана бамбуковую трубочку и посадил сверчка в нее.
Когда, покончив с этим делом, я обернулся, то увидел, что за моей спиной стоял председатель кооператива.
– Чем это ты занимаешься? – спросил он.
Уши мои горели от стыда, но ответил я довольно бодро:
– Огромный сверчок, дядя Чжэнь-гэнь, несомненно, "Змеиная голова". У него ядовитые зубы, и он, конечно, победит "Красноголового князя" Фу-сина, гарантирую...
– Сверчки – дело хорошее, я когда-то тоже ловил сверчков... Иди-ка ты вон к тем ребятам, Люй Ли-сюань, и подбирай вместе с ними колосья, эту работу мы тоже учитываем!
– Дядя Чжэнь-гэнь, – заволновался я, – я не пойду собирать колосья, я хочу жать! Я... гарантирую, больше не буду ловить сверчков!
– Сверчки – это ничего, – сказал дядя Чжэнь-гэнь, – но я только что проверил твою работу. Жнешь ты быстро, только оставляешь много риса на поле.
– Гарантирую, буду внимательнее, научусь!
– Мы тоже хотим тебя научить, только уж сегодня не стоит. Работа показательная, никак нельзя осрамиться! Вот начнем другое поле, тогда и поучишься.
Так я был изгнан с борозды. У дороги меня поджидали Сюй Сяо-куй и Чжао Да-юнь.
– Как дела? – спросил я их. – Я вижу, нам всем не везет!
Мы собирали упавшие во время жатвы колосья вместе с маленькими ребятишками, а неподалеку от нас жала Ши Сяо-фэнь, уверенно взмахивая серпом. Срезав большой пук колосьев, она выпрямлялась, быстрым движением перекидывала косы за спину и, усмехаясь, поглядывала в нашу сторону.
После ужина я сразу же отправился к Фу-сину.
– Давай сразимся! – сказал я ему.
– Что, поймал сверчка? – заинтересовался он.
Я приподнял крышку глиняной чашки, в какой у нас всегда держат сверчков, и дал ему поглядеть.
– Это мой новый, "Черноусый генерал", настоящий змеиноголовый, зубы у него ядовитые. Знаешь, как я его поймал? Смотрю, змея свернулась кольцом, а около нее этот сверчок. Я сразу смекнул, что это змеиноголовый. Змея спала, вот я его и сцапал.
– В самом деле? Ну, значит, будет большое сражение! – оживился Фу-син. – Только смотри, мой "Красноголовый князь" поблажки не дает, он уже победил двенадцать сверчков!
– Твой "Красноголовый" сразу скапутится. У моего "Черноусого" ядовитые зубы.
Нас окружили ребята, и мы все отправились во двор Чжоу Цзя-тая. Соломинкой я подтолкнул своего сверчка, он раскрыл зубастый рот, засвиристел и ринулся на "Красноголового князя". Бойцы сцепились. Но, как только "Красноголовый князь" разомкнул саблеобразные зубы, мой "Черноусый генерал" стремительно вылетел из чашки, служившей рингом. У зрителей вырвался возглас разочарования. Когда я подобрал "Черноусого" и водворил его обратно в чашку, оказалось, что у него повреждена нога и зубы не сходятся вместе. Я снова подтолкнул его соломинкой, но он повернулся и припустился назад.
Все громко захохотали.
– Вот так "Черноусый генерал"! – крикнула Ши Сяо-фэнь. – Ему только с клопами воевать!
Насмешки были справедливые, такого срама я, кажется, никогда в жизни не переживал.
Все разошлись. А я сел под дерево и принялся глядеть на далекие вершины Бэйганьшаня.
Стемнело. Подул ветер, и стало прохладно, а я все сидел в одиночестве; возвращаться домой не хотелось.
Подошел Сюй Сяо-куй и сел рядом.
– Не огорчайся, – сказал он, – это был не настоящий змеиноголовый, не стоит о нем жалеть...
Вдали прокричал филин. Посидели еще немного.
– Я должен отыграться во что бы то ни стало, – сказал я решительно. – Эх, поймать бы настоящую "Змеиную голову"!
– Я могу тебе помочь. Знаешь, на кладбище за нашим домом наверняка водятся змеиноголовые сверчки, я каждый вечер слышу, как они там трещат.
– Настоящая "Змеиная голова" не во всякое время трещит, во вторую стражу** она кричит два раза, в третью – три, а в пятую – пять раз!
– Вот ночью и пойдем! Только мама, если узнает, заругается, она говорит, на кладбище живут черти.
Я невольно вздрогнул, но храбро ответил:
– Не верю я в чертей. А матери ты ничего не говори; как только наступит ночь, потихоньку выходи из дома. Ну, Сяо-куй, сказано – сделано. Сегодня же ночью мы пойдем на кладбище. Змеиноголовый будет наш общий!
По небу ходили разорванные облака, половинка луны то пряталась в них, то выглядывала снова. Было очень тихо, только время от времени квакали лягушки, да где-то в горах кричала ночная птица; ее крик напоминал плач маленького ребенка. Мы крепко взялись за руки. Рука Сюй Сяо-куя была холодна, как лед.
На краю кладбища мы сели на корточки и прислушались, не слышно ли сверчков.
Ветер усилился. Стало холодно. Внезапный порыв ветра донес шуршание тростника Сюй Сяо-куй напряженно вглядывался в темноту. Я знал, что ему страшно.
– Ни один сверчок не трещит, – как можно спокойнее сказал я, – может, это из-за холодной погоды?
– Наверно, они сегодня не будут трещать, пойдем... – прошептал Сюй Сяо-куй.
Мне и самому хотелось поскорее уйти, но я сказал нарочно беспечным тоном:
– Если черти в самом деле явятся, я с ними церемониться не стану!
Не успел я это сказать, как слева в зарослях тростника послышалась какая-то возня, и оттуда с криком вылетела птица.
Я вскочил. Холодный пот выступил у меня на спине. Сюй Сяо-куй потянул меня за руку и тихо прошептал:
– Пойдем скорее, я боюсь...
– Молчи! – Кровь застучала у меня в висках, а сердце почти перестало биться.
Сюй Сяо-куй вздрогнул всем телом, потом вдруг повернулся и побежал прочь так быстро, как будто кто-то мчался за ним по пятам. Он споткнулся о кучу земли, перелетел через нее и со всех ног понесся к дому.
На мгновение шум в камышах затих. И вдруг за моей спиной послышались легкие шаги.
Тут уж я почти лишился чувств, помню только, что я нажал на кнопку, зажег фонарик и в его свете увидел человека. Человек подошел и хлопнул меня по плечу.
– Люй Ли-сюань? Что ты тут делаешь?
Мое сердце снова забилось нормально, но от пережитого волнения я не удержался на корточках и сел прямо на землю.
– Фу, черт, Чжао Да-юнь, ты ведь мог меня... Ты до смерти напугал Сюй Сяо-куя!
– Вот уж не думал, что мы встретимся здесь! – засмеялся Чжао Да-юнь.
– Ты тоже ловишь сверчков? – осведомился я.
– С какой это радости я стану ловить сверчков?
Оказывается, Чжао жал камыш. В нашей местности не хватает топлива, и камыш употребляют вместо хвороста. Но Чжао жал его не для топки. Он сжал уже порядочный кусок и сжал очень хорошо, нигде не осталось ни камышинки. Охапки камыша лежали ровными рядами на земле, как рисовые стебли.
Теперь мне все стало понятно: Чжао тренировался, учился жать рис, ведь его успехи на поле были не лучше моих!..
– Хэй! Ты, значит, повышаешь тут свое мастерство, – насмешливо заметил я.
– Да, выходит, что так. – Чжао Да-юнь помолчал. – Мне ведь не приходилось раньше жать рис.
– А отчего же ты днем не учишься, ночью удобнее, что ли?
– Днем я занят, подбираю колосья, помогаю маме носить воду, свиней кормить, времени не хватает, – ответил Чжао Да-юнь. – Да и, по правде говоря, я боюсь: еще засмеют...
Он взял с меня слово, что я никому об этом не расскажу. Я обещал молчать. Вот только Сяо-кую нужно все объяснить, а то он и взаправду поверит, что на кладбище черти водятся. Чжао Да-юнь согласился со мной. Он собрал в охапку срезанный камыш, и мы вместе пошли домой.
Время шло. Уже сжали показательное поле и стали убирать ранний рис на других палях. Снова мы взялись за серпы, снова были устроены "экзамены", и снова мы провалились. На этот раз я не ловил сверчков на поле, но дядя Чжэнь-гэнь сказал, что я по-прежнему работаю неряшливо, пожалуй, даже хуже, чем раньше. Если все станут так работать, кооператив понесет громадные убытки.
Зато Чжао Да-юня он очень расхваливал: и жнет чисто и складывает рис правильно.
– Сразу видно, настоящий выпускник начальной школы! – сказал дядя Чжэнь-гэнь.
Как будто я не настоящий выпускник!..
Ну, а Сюй Сяо-куй после той ночи целых три дня болел. Я рассказал ему о Чжао Да-юне, но он не поверил. А его мама ругала дядю Чжэнь-гэня: дескать, перегрузил Сюй Сяо-куя работой, послал ребенка в такую жару рис жать, вот он и захворал. Больше она не пустит Сяо-куя работать на поле.
Вскоре Чжао Да-юнь стал равноправным членом кооператива, каждый вечер вместе со всеми подсчитывал доходы и даже иногда высказывал свое мнение на собраниях.
А я выполнял случайную работу: вместе со всеми ребятами учился жать рис, иногда воду возил. За эту работу больше двух долей не запишут. Утром и вечером я по-прежнему ловил сверчков.
Однажды в сумерки мы собрались посидеть у дома Чжоу Цзя-тая. Видим, Чжао Да-юнь возвращается с реки. Подошел к нам, вытащил из кармана спичечную коробку и смеется:
– Глядите, сверчка поймал, не знаю, подойдет для состязаний или нет?
Мы все удивились, а я сказал:
– Смотрите, скоро кролики крыс ловить станут, даже Чжао Да-юнь сверчка поймал!
А Сюй Сяо-куй спрашивает:
– Какой у тебя сверчок: "Улитка", или "Змеиная голова"? С
Я перебил:
– Что ты у Чжао Да-юня спрашиваешь. Человек первый раз в жизни сверчка поймал, разве он что-нибудь смыслит! Дай-ка нам поглядеть, может, это и не сверчок вовсе, а какой-нибудь навозный жук!
Чжао Да-юнь открыл спичечную коробку, и я обомлел от зависти: это был большой сверчок, с черной головой и блестящим туловищем. Настоящая "Змеиная голова"! Я немедленно помчался за Фу-сином.
И вот состязание началось. Зрителей собралось много. Сверчок Чжао Да-юня казался немного неповоротливым, сначала он стоял на месте, не двигаясь (совсем как сам Чжао Да-юнь). Зрители уже стали хихикать, как вдруг усы сверчка дернулись, и он медленно пошел вперед. Когда "Красноголовый князь" Фу-сина ринулся на него, сверчок Чжао Да-юня проворно отскочил и укусил "Красноголового" в шею. Тот моментально перевернулся, оба сверчка сцепились, и начался жестокий бой. Величественная осанка быстро слетела с "Красноголового". Вскоре он получил повреждения в шею, хвост. Он пытался подняться, но противник укусил его в зубы, и "Красноголовый князь" покинул поле боя. Сверчок Чжао Да-юня победил, и ему присвоили титул "Черноголового маршала".
Это была жестокая схватка, никогда прежде я такой не видывал! Все глядели на нее, как зачарованные.
С той поры наша страсть к боям сверчков еще возросла: всем хотелось сразиться с новым "маршалом". Сразу после ужина мы шли за Чжао Да-юнем. Иногда он соглашался даже на четыре боя подряд, но никто не мог победить "Черноголового маршала".
Прошло еще несколько дней. Однажды я поймал на кладбище необыкновенного сверчка с пятнышком на спине. Наскоро поужинав и даже не помыв ноги, я побежал к Чжао Да-юню.
– Иди скорей, на этот раз твоему "Черноголовому маршалу" несдобровать. Я поймал сверчка – настоящая "Сколопендра", – у него на спине красное пятно!
– Про какого "Черноголового маршала" ты говоришь? Я давно уже выпустил его!
– Врешь! – удивился я.
– Верно, выпустил... У меня сейчас мало свободного времени, ведь я учусь пахать; а это потруднее, чем жать рис.
– Ты! Ты... Что ж ты наделал! – От обиды я чуть не плакал.
Наступило молчание. Я схватил чашку со сверчком и с досады трахнул ее об землю. Она разбилась, из-под обломков вылез сверчок с красным пятнышком на спине...
В тот вечер дядя Чжэнь-гэнь позвал меня в контору, велел сесть против него и протянул грифельную доску.
– Вот тебе задача: один ученик получил на экзамене по языку 7, по арифметике 9, по естествознанию 10, по музыке 10, а по физкультуре 6. Сосчитай, сколько он всего получил.
– Сорок два, – не задумываясь, быстро ответил я.
– Так, – продолжал дядя Чжэнь-гэнь, – а другой ученик по языку получил 4, по арифметике 3, по естествознанию 7, по музыке и физкультуре 8, всего он...
– Всего тридцать, – ответил я.
Про себя я подумал: что за странные ученики и какая в их школе система: пятибалльная или стобалльная? Если пятибалльная, то как же они могли получить отметку 9 или 10? Если же стобалльная, то уж слишком скверно оба они учатся!
Но тут дядя Чжэнь-гэнь прервал мое раздумье:
– Ладно, на этот раз можно считать, что ты экзамен выдержал.
И он объяснил мне, что скоро в кооператив примут двадцать новых членов, кооператив вырастет, поэтому понадобится больше счетоводов. На прощание он серьезно взглянул на меня и сказал:
– С завтрашнего дня ты будешь работать помощником счетовода в нашем кооперативе.
На следующий день я пришел пораньше в контору. С тех пор я больше не ловлю сверчков. Во-первых, я очень занят, а во-вторых, с того дня, как Чжао Да-юнь выпустил своего "Черноголового маршала", не знаю почему, но у всех пропал интерес к сверчковым боям.
_______
* Чи – мера длины, равная 32 сантиметрам.
** По старой китайской системе времени, период от 7 часов вечера до 5 часов утра делится на пять двухчасовых отрезков – страж.
Сокращенный перевод с китайского Ю. Осипова.
Рисунки А. Ливанова.