В старой Москве (путешествие по улицам старой Москвы)


М. Г. Рабинович


   Этот старинный план московского Кремля и Китай-города был составлен в XVII веке. В центре вы видите Красную площадь. С Охотным рядом её соединяет мост через реку Неглинную.

   Когда строители московского метрополитена намечали направление подземных туннелей, они пользовались не только современными точными планами города, но и старинными. Трудно узнать нашу Москву на этих древних изображениях: так изменилась, разрослась столица.
   Вот река, прорезающая город с запада на восток. Её течение показано достаточно верно, чтобы узнать Москву-реку. И надпись это подтверждает, но она почему-то написана по-латински: "Моsqva fluvius". Вот знакомые очертания Кремля. Но дальше на запад, по берегу Москвы-реки, уходит стена, которой теперь нет. А у самой башни, если присмотреться, в Москву-реку впадает какая-то речка, которая омывает кремлёвские стены с севера и запада. План называет её "Neglina fluvius". Такой реки мы не знаем. Есть улица Неглинная, но и она не у самого Кремля.
   Хорошо известно, что Москва расположена кольцами вокруг Кремля и примыкающего к нему Китай-города. То же самое показывает и план. Но между кольцами лежат широкие белые полосы незастроенного пространства, а извне кольца охвачены стенами с островерхими башнями.
   Внутреннюю часть города у Кремля план называет правильно: "Китай-город". За ним идёт Белый город, и в третьем, замыкающем город кольце, там, где позже разместится Арбат, – "Скородом".
   "Китай-город" – это название москвичи ещё помнят. "Белый город", "Скородом" давно, давно забыты.
   План, на котором мы прочли эти названия, очень стар. Ему больше трёхсот пятидесяти лет. Рассматривать его интересно, особенно если вооружиться лупой. Тогда можно рассмотреть старинные, не существующие теперь стены, башни, исчезнувшие реки с мостами, бревенчатые мостовые, большие дома и даже кое-где людей в старинных, удивительных одеждах.
   Москва, расскажет нам план, и триста пятьдесят лет назад, была велика, красива, богата, своеобразна. Иностранный учёный, рисовавший план, говорит, что "по своей величине Москва причисляется к четырём величайшим городам Европы".
   Но зачем этот старинный план был нужен Метрострою?
   Строители новых домов в больших древних городах, вгрызаясь лопатами или механическими ковшами, а глубину почвы, обнаруживают фундаменты давно исчезнувших сооружения, остатки рухнувших стен, погреба, сваи, колодцы, тайники, подземные ходы, могильные плиты с высеченными на камне надписями. В отвалах вынутой земли находят много мусора, щебня, битого кирпича, а иногда и старинное оружие, домашнюю утварь, украшения, монеты. Для учёного-археолога почва исторических городов и древних поселений – словно тайная книга об ушедшей жизни, её быте и труде, о её культуре. Так и называется этот слой почвы, в котором можно найти вещественные следы человеческой культуры, культурным слоем.
   Москве более восемьсот пятидесяти лет. Чем только не "начинена" её земля! Линии метро тоннелями и спусковыми шахтами много раз то прорезают культурный слой, то проходят по нему или непосредственно соприкасаются с ним. И изучить его строителям было очень важно, чтобы знать, какие трудности или даже опасности могут им здесь встретиться.
   В старину улицы настилали толстыми брёвнами. В болотистых местах брёвна укладывали не в один, а в несколько рядов. Шли годы, десятилетия – настил оседал, расшатывался, подгнивал. При починке его не разбирали, а поверх осевших, подгнивших брёвен настилали свежие. Прошли столетия. Города за это время благоустроились. Топкие места осушили и покрыли мостовой: раньше – булыжной, со временем – торцовой, асфальтовой. А древние деревянные настилы оставались глубоко в земле. При раскопках в Москве. Новгороде, Пскове часто находили такие мостовые.
   Остатки такой мостовой метростроевцы встретили, например, на территории Александровского сада, за Манежем. Она шла по берегу Неглинной к кремлёвской башне Кутафье. Еловые брёвна, круглые и рассечённые пополам, лежали девятью рядами: один ряд – вдоль, следующий – поперёк. Снизу этот настил поддерживали вертикально вбитые сваи. Метростроевцы разобрали эту "баррикаду" и повели работу дальше.
   Иного рода препятствие метростроевцы встретили при прокладке траншеи для вестибюля Дзержинской станции (сейчас станция Лубянка). Когда-то здесь стояла Владимирская башня Китайгородской стены. Станция строилась совсем близко от того места. На глубине шести метров в траншею хлынула вода. Несмотря на все принятые меры, вода продолжала прибывать.
   Чтобы установить, откуда протекает вода, было решено исследовать основание Владимирской башни, сохранившееся в земле. Историки высказывали предположение, что в фундаменте башни мог находиться водоём для снабжения водой воинов в случае осады. Но метростроевцы открыли, однако, не водоём, а хорошо сохранившееся помещение, довольно просторное и высокое, с выдвинутыми вперёд тупиками, которые заканчивались бойницами для защиты крепостного рва. Подземелье служило и для хранения боевых припасов: метростроевцы нашли в нём пятнадцать каменных ядер.
   Возможно, что оно было и "слухом", откуда слушали, не ведёт ли враг подкоп к крепости.
   Проникнуть в это подземелье оказалось делом нелёгким. Оно было сложено из каменных плит метра в три с половиной толщины и таких крепких, что их с трудом брали автоматические отбойные молотки.
   Когда подземелье вскрыли, то увидели, что оно наполовину затоплено. Воду выкачали, осмотрели подземелье и установили, что заливают его грунтовые воды. После этого стала возможна борьба с ними.
   Но как же узнать, что стояло когда-то, очень давно, на том или другом месте? Вот для этого и понадобились Метрострою старинные планы и вороха древних актов и описаний. По ним историки кропотливо восстанавливали историю каждого участка на трассе метро: чей и когда стоял тут двор, как он был застроен, где проходили улицы, где текла река, которой и в помине нет.
   Историки обратили свою науку на службу современности. И благодаря их работе мы узнали московскую старину ещё достоверней и точной, чем раньше.
   Как интересно пройтись по Москве былых времён со старинным планом в руках, дополненным нашими историками! Строители метро особенно тщательно исследовали центр города. Здесь создавался центральный узел, где сходятся и скрещиваются на разных горизонтах все радиусы. Именно здесь, в одной из старейших частей города, строителей могли ожидать серьёзные трудности. Поэтому и историки обратили на этот участок особое внимание, изучив каждую пядь земли.
   Пойдём туда. Совершим прогулку по старой Москве.

   На этой фотографии вы видите Охотный ряд до реконструкции. Направо церковь Параскевы-Пятницы, сохранившаяся до 30-х годов нашего века.

   В Охотном ряду, где теперь высится здание Государственной думы, несколько левей проезда с Красной площади, стояла церковь Параскевы-Пятницы. Она была по тем временам высока и возвышалась над всеми окружающими строениями. Поднимемся на её колокольню.
   Мы в ХVI–ХVII веках.
   Справа, на холме, древний Кремль, где началась Москва, собирательница земли русской. Каменные стены и башни Кремля ещё не стары. Они построены в конце XV века. Эти стены сменили первую каменную крепость, как та в середине XIV века вытеснила прежнюю, деревянную. Из-за крепостных стен поднимаются золотые купола, расписные маковки, башенные шпили, крыши.
   Мощные, умело расположенные сооружения для огневого боя надёжно защищали Кремль. Он строг и грозен.

   Так выглядел в конце XVI века Кремль с Красной площади. Перед стеной был вырыт глубокий и широкий ров. Его наполнила по подземным трубам вода из речки Неглинной.

   Стены и башни уходят от Кремля на запад, замыкая Китай-город. Они не высоки, но очень мощны. Мы видим только надземные сооружения. Тайные "слухи", "подлазы" для вылазок из крепости на врага, ведущего осаду, подземные склады и водоемы скрыты под землей. Но система огневой обороны у нас на виду. В стенах и башнях множество глубоких вырезов самого разного очертания. Это "бои" – подошвенные, средние, верхние, – откуда защитники ведут огонь из пушек, "гафуниц", "тюфяков", пищалей. Они расположены так, чтобы обстреливать врага на подходе, вести по нему огонь вдоль стен, поражать его, когда он прорвется ко рву. Если же враг доберётся до самой стены, тут его встретит огонь из "косых боев" с пищалями, направленными вниз, к подошве стены.
   Сколько же орудий надо для такой крепости! Их, действительно, очень много. У каждого свой калибр, свои вымеренные "кружалами" ядра и своё имя: "Василиск", "Змей", "Барс", "Девка", "Певец", "Соловей".
   Не они ли, стреляя, выбросили то ядра, которые были извлечены метростроевцами за Китайгородской стеной, Александровским садом и в других местах? В таком случае эти ядра пролежали в земле не меньше трёхсот с лишним лет: с 1610 года внутренний город не подвергался осаде. А одно чугунное ядро было найдено на улице Метростроя, на глубине четырёх метров, намного ниже культурного слоя. Историки считают, что пушечный выстрел, выбросивший это ядро, был произведён, когда здесь ещё не было города.
   Много нужно было орудий Москве, чтобы вооружить все её укрепления. И войско нуждалось не только в крепостной, но и в полевой артиллерии. Сколько же сил, средств, уменья нужно было для отливки всего этого пушечного "наряда"! И всё это делал знаменитый Пушечный двор.
   С колокольни Параскевы-Пятницы Пушечный двор хорошо виден. Он расположен на холме, против Китайгородских стен, где они поднимаются к Лубянке. Высокие, глухие стены скрывают тайну мастерства от недругов и не в меру любопытных. Из-за них видны только конусообразные, прокопчённые крыши двух зданий, где льют пушки, с высокими трубами, из которых чёрными клубами валит дым.

   Здесь вы видите картины художника Васнецова. На первой изображён Пушечный двор в Москве. Это крупнейшее заводское предприятие старой Руси было основано в конце XV века, при Иване III. Здесь отливали пушки и колокола, изготовляли холодное огнестрельное оружие.

   Васнецов Аполлинарий Михайлович. Пушечный двор на Неглинной в XVII в.

   Пушечный двор – далёкий, славный предок русской военной техники.
   В конце XVI века русская артиллерия насчитывала 2730 действующих орудий. По тем временам это было огромное количество. Пушечный "наряд" назначался ко всем походам, и его участие отмечено во всех славных боях того времени.
   А что это за река, за которой стоит Пушечный двор? Она течёт с севера, у Пушечного двора круто поворачивает на запад, растекается обширными прудами под стенами Китай-города и за Кремлём впадает в Москву-реку. Это и есть та самая Неглинная, которую мы видели на старинной карте.
   Местность, лежащая на её правом берегу, называлась Занеглименье. Здесь теперь центр Москвы.
   Когда Москве стало тесно в Кремле и Китай-городе, она стала распространяться на север, за реку Неглинную. Правый берег реки был низок, болотист, неудобен для поселения. Половодье широко заливало его, после спада весенних вод оставались заболоченные участки. В дождливое лето здесь стояла непролазная грязь. Осушать местность них то не думал: река и топи создавали естественное препятствие и хорошо защищали подходы к крепостным стенам. Напротив Китай-города даже расширили водную преграду, выкопав пруды.
   И всё-таки люди селились за Неглинной, у мостов, которые связывали город с большими торговыми дорогами на север – к Новгороду, Смоленску, Ярославлю.

   Внизу – уголок Москвы XVI века. На картине видна Беклемишева башня Кремля. От неё начиналась каменная стена Китай-города. В этой мощной с широкими зубцами и навесными бойницами – "машикулями" – стене было шесть ворот. Двухпролётные Водяные ворота вели с Красной площади к Москворецкому плавучему мосту. При проходе судов мост разводили.

   Спасские (Водяные) ворота Китай-города. Аполлинарий Васнецов (Въезд в Зарядье со стороны Москва-реки, XVII в.).

   В конце XV века, во время одного из частых в старину опустошительных пожаров, всё Занеглименье погорело. Огонь перебросился за реку, натворив и там немало бед. После этого пожара было запрещено строиться на правом берегу возле стен ближе чем на 109 саженей. Тогда и легла та широкая полоса незастроенного пространства между Старым и Белым городами, которую можно увидеть на старинных планах.
   Запрещение запрещением, а всё-таки вскоре Занеглименье снова отстроилось. Нарушил запрет и сам великий князь Василий Иванович, поставив на нижнем пруду водяную мельницу. Место он выбрал толково, хозяйственно, у самого Занеглименского моста, идущего от Красной площади к Новгородской дороге. Вслед за этой мельницей поставили ещё одну мельницу, ниже по Неглинной, у Троицкого моста. Заработали мельницы – и обосновались здесь Житный и Мучной ряды, пошёл торг зерном и мукой. Был в Занеглименье и Курятный ряд, где торговали всякой живностью: курами, гусями, утками, лебедями для боярского пира и певчими птичками для домашней услады.
   Посмотреть с Параскевы-Пятницы вниз, – ну и народу! На все голоса кричит Курятный ряд, поют на паперти слепцы, гремят телеги по мостовой, гулко стучат подковами верховые лошади... У моста через Неглинную к Красной площади всегда толчея. И что за удивительный мост: широкий, с обеих сторон огороженный каменными стенами и покрытый крышей! У стен тесно-тесно выстроены лавки, а между ними – проезд.
   А дальше направо, против кремлёвских стен, Занеглименье пусто и тихо. "И ныне, – рассказывает старинный документ, – те места не огорожены и на том месте ходят собаки и всякий скот". Там на лугу пасутся лошади, коровы, козы, стоит церковь, рядом кладбище и поповский двор, неподалёку от церкви кабак под названием "Сапожок". И пустая площадь и кабак получили название от церкви "Николы в сапожках".
   Северная окраина пустыря застроена. Здесь улица, которая позже была названа Моховой. Это название существует и в наше время. Говорят, что оно произошло от мшистых берегов Неглинной, а верней всего от того, что здесь торговали мохом. Товар был в те времена нужный: избы, всякие деревянные строения и речные суда конопатили не пенькой, а мохом.
   За Моховой улицей, да и по всему краю Белого города местность поднимается в гору и удобна для жилья. Здесь, поближе к Кремлю, жили люди важные, именитые. В XVII веке здесь стояли дворцы бояр Долгоруких, Хованских, Голицыных, Шуйских, Стрешневых, Троекуровых, Ромодановских, Пушкиных.
   На Моховой улице стоял и Опричный двор Ивана Грозного. Существует свидетельство одного из опричников, что место, выбранное для Опричного двора, "ввиду сырости было посыпано белым песком по локоть в вышину". От строений двора ничего не сохранилось, но на значительной глубине обнаружили среди обычных почвенных слоёв вот этот белый речной песок, лежащий толстым слоем на большой площади.
   Были на этом участке ещё интересные находки, рассказывающие о старой Москве. На территории Александровского сада метростроевцы извлекли из земли много глиняных бутылок, баночек, глиняных, фаянсовых и стеклянных пузырьков и сосудов из толстого цветного стекла. На глиняных бутылках с узким горлышком была латинская надпись: "Balsаm" (бальзам).
   Историки определили, что это аптекарская посуда XVII века. Здесь находился Аптекарский сад, где выращивали лекарственные травы, и стоял Аптекарский двор.
   Вот где начиналась в Москве медицинская наука! Место ей отвели почётное: возле Кремля, среди садов Бориса Годунова и боярских дворов.
   Боярин жил в городе широко и привольно. Большая усадьба была отгорожена от улицы высоким тыном с тяжёлыми дубовыми воротами, украшенными по достоинству хозяина двойным, а то и тройным затейливым верхом. Дом стоял в густом саду, а позади располагались хозяйственные службы: конюшни, коровники, птичники, сараи, амбары, мыльни, поварни, хлебные, квасные, погреба, ледники, светёлки, где ткали полотна, и многие другие строения. У боярина всего было вдоволь и всё было сработано руками крепостных.
   Городской дом строился в те времена так же, как изба. Это была клеть – сруб из положенных горизонтально брёвен, с пристроенными сенями и крыльцом. Если клеть ставили на клеть, получался дом в два и в три яруса. Тогда нижняя клеть называлась подклетью и служила для хозяйственных нужд. Во втором ярусе находились жилые помещения со своими сенями, к которым снаружи поднималось высокое крыльцо. Ещё выше были помещения для приёмов и праздничных сборов. Богатые бояре пристраивали одна к другой несколько клетей, соединённых внутри сенями и лестницами. Получалась "связь клетей".
   Такой связью клетей, но очень сложной, большой, обильно украшенной, были богатые боярские хоромы. Здание обрастало пристройками разного назначения, разного размера, разной высоты, по-разному украшенных, и все эти пристройки располагались не в один ряд, а связывались, как это было удобно по хозяйственному и бытовому укладу дома. Тут были и терема и вышки с площадками для "гульбищ" – балконами, а на самом верху ставилась ещё башенка – "смотрильня". Самой парадной хороминой считалась "повалуша" – особая, высокая клеть, зачастую круглая, возвышавшаяся башней. Верхнее её помещение предназначалось для торжественных пиров. В более отдалённые века она называлась "гридней".
   Окна, башни, вышки, крыши, крыльцо были нарядно украшены деревянной резьбой и росписью. И всё это придавало зданию причудливый вид.
   Казалось бы, всё в таком здании построено как-то вразброд, а вглядишься – поймёшь, что при всём разнообразии в нём есть единство и мера. Велико было искусство строителей того времени! Инструмент у них был один: топор. В старину поэтому говорили не "строить" избу или хоромы, а "рубить". Топором и брёвна тесали, и "вытачивали" стройные колонки, "резали" сложнейшую резьбу.
   Были, конечно, в старой Москве и каменные строения, кроме городских стен, давших Москве название Белокаменной. В 1471 году гость (купец), по прозванию Торокан, построил первый каменный дом. С тех пор началось строительство каменных дворцов и хором. Но очень долго ещё Москва оставалась по преимуществу деревянной. И даже хоромы, построенные из кирпича, ещё долгое время располагались пристройками, "связями" и сохраняли причудливый облик деревянных хором.
   Ничего не осталось от этого стародавнего Занеглименья.
   А Неглинная река, – куда она девалась? Её тоже давно нет. В конце XVIII века, когда начали благоустраивать город, пруды спустили, площадь осушили, а Неглинную отвели в канал, выложенный каменными плитами. Позже, при перестройке Москвы после пожара 1812 года, Неглинную, немноговодную и всегда засорённую, решили увести под землю. Канал перекрыли и засыпали землёй. Теперь Неглинная течёт в каменной трубе, под землёй.
   Вот мы и совершили путешествие в далёкие века. Мы узнали много нового о нашем великом, нашем чудесном городе и ещё больше полюбили его, ещё больше гордимся им. Вернёмся же теперь в нынешнюю Москву. Спрятана старинная карта. Нет старого Занеглименья, нет прудов, плавучих мостов, мельниц, торговых рядов, бревенчатых мостовых... Глубоко под культурным слоем, в тоннелях к центру и из центра города мчатся освещённые, нарядные поезда метро.
   Величественен центр Москвы со своими огромными зданиями, просторами асфальтированных площадей, безостановочным движением. Он особенно красив по вечерам, когда зажигаются сотни огней.