В чём смысл музыки?

   Многие ребята никак не могут понять, что значит слушать серьезную музыку. Вот сидят в концертном зале люди и слушают симфонический оркестр. У них сосредоточенный вид. Чувствуется, что они очень заняты, поглощены музыкой. Если чье-нибудь кресло громко скрипнет или кто-то закашляется, соседи оборачиваются недовольные: "Пожалуйста, не мешайте!" Что-то их увлекает...
   Что-то они понимают, чем-то наслаждаются... Но чем? О чем думает человек, когда он слушает музыку?
   Это очень трудный, но интересный вопрос. Чтобы ответить на него, начнем издалека.
   Если кто-то закричит: "Ой, я обжег палец!" – вы сейчас же подумаете о разных вещах. Например:
   Он обжег палец. Ему больно.
   Несколько дней он не сможет писать или играть. Когда он закричал, у него был громкий и противный голос.
   Масса различных мыслей, вроде этих! Каждое слово вызывает у нас определенное представление, мысль. Но если взять несколько нот на фортепьяно, ноты не дадут представления, которое можно выразить в словах. Ноты не говорят об обожженных пальцах, или о спутниках, или абажурах, или о чем-нибудь другом.
   О чем же они говорят? О музыке. Ноты вовсе не как слова. Если мы произносим хоть одно слово, например, "ракета", – оно что-то значит.
   Вы видите эту ракету в мыслях. Ракета – бах! Летит!
   А нота – одна маленькая нотка, взятая сама по себе, не означает ровным счетом ничего. Нота звучит – и это все. Она может быть выше или ниже, громче или тише. Она может звучать по-разному, если мы возьмем ее на фортепьяно, или пропоем, или сыграем на гобое, на ксилофоне или на тромбоне. Это будет все одна и та же нота, только звучит она по-разному.
   А музыка – это комбинация таких звуков, составленных вместе по определенному плану. Человек, который составляет план музыки, – композитор, зовут ли его Римский-Корсаков или Джордж Гершвин. Его план заключается в том, чтобы составить звуки, определить ритмы, инструменты, на которых надо играть, или голоса – и сделать все это так, чтобы то, что получится, было увлекательно, или трогательно, или просто интересно...
   Вот что мы называем музыкой, и вот что делает композитор, составляя план. Но это музыкальный план, он имеет только музыкальный смысл, у него нет ничего общего с каким-нибудь сюжетом, или картинкой, или чем-нибудь еще в этом роде.
   Конечно, бывает музыка, связанная с какой-нибудь интересной историей. Но, пожалуй, можно сказать, что история придает музыке только дополнительный смысл. Ну, как горчица к сосискам.
   Горчица только приправа, не так ли? Вот и занимательная история тоже не входит в музыку, не является её частью.
   Однажды я сыграл своей маленькой дочери энергичную, быструю мелодию. Дочь сказала, что это о ковбоях и лошадях. Мне не хотелось ее разочаровывать, но автор музыки, которую я играл, итальянец по имени Россини, наверно, никогда не слышал ни о каких ковбоях. Он написал музыку для увертюры к опере "Вильгельм Телль", которая рассказывает о людях Швейцарии, а это довольно далеко от американского Дикого Запада! Каждый знает историю Вильгельма Телля – человека, который должен был стрелой сбить яблоко с головы своего маленького сына.



   Одна и та же музыка может рассказывать о совершенно различных вещах. Один человек, слушая музыку, представляет себе, что это Дон-Кихот сражается с отарой овец, другой – видит штурм замка... Каждый может придумать свою историю, но все эти истории никакого отношения к музыке не имеют. Когда люди слушают музыку, они не думают об историях, они думают о чем-то другом...
   Но вы можете спросить: а почему же композиторы иногда дают названия своим произведениям? Почему они не всегда пишут просто: "Симфония", или "Трио", или "Соната"?
   Отчего, например, французский композитор Поль Дюка назвал одно из своих сочинений "Ученик чародея", если это совсем неважно для музыки? Ответ очень прост.
   Разве с вами никогда не происходило что-то такое, отчего вам вдруг хотелось петь или танцевать – словом, как-нибудь выразить свои чувства? Наверное, бывало...
   Вот то же самое происходит с композитором: он читает что-то, или с ним что-то случается, или он что-то видит – и ему хочется выразить свои чувства в музыке.
   Поль Дюка читал балладу Гёте "Ученик чародея" – о том, как ученик старого волшебника превратил помело в слугу и заставил его носить воду. А как остановить "слугу", забыл, и вот вода заливает дом... Баллада так понравилась композитору, что ему захотелось писать музыку – он написал симфоническое скерцо под названием "Ученик чародея".



   Иоганн Штраус, например, написал очень много вальсов. Один из них он назвал "Голубой Дунай". Вы, наверное, знаете его. Почему у этого вальса такое название? Возможно, именно красота Дуная побудила Штрауса написать вальс.



   Но есть ли что-нибудь общее между нотами и рекой? Другой вальс Штраус назвал "Сказки венского леса" – и он тоже не имеет никакого отношения ни к венскому лесу, ни к какому бы то ни было лесу вообще. Штраус точно так же мог бы назвать этот вальс "Голубой Дунай", или "Императорский вальс", или как-нибудь еще. Вальс Штрауса, как бы он ни назывался, – просто красивый вальс. Название его не имеет никакого значения – оно только помогает нам отличить один вальс от другого. Ну и еще, быть может, придает музыке какую-то окраску, вроде маскарадного костюма.
   Итак, музыка не рассказывает никаких историй. Но, может быть, она описывает какие-то картины? Например, восход солнца или ночь в лесу? Это уже ближе к истинному значению музыки.
   Если нет историй, о которых мы должны думать, слушая оркестр, если мы должны схватить лишь общую идею картины, значит, мы можем полнее сосредоточиться на музыке и больше насладиться ею.
   Возьмем, например, Шестую симфонию Бетховена. Здесь столько чудесных мелодий и сильных ритмов; симфония проникнута удивительным настроением – счастливым и мирным. Бетховен связывал эту симфонию с представлением о сельской жизни – крестьяне, ручьи, птицы, пастухи... Поэтому он назвал ее "пасторальной". Слово "пасторальный" как раз и означает нечто относящееся к идиллической сельской жизни.
   Вторую часть своей симфонии Бетховен назвал "У ручья". Движение музыки должно подражать журчанию воды в ручье, вызвать у слушателя представление о ручье.



   Но предположим, что мы назовем эту часть "Сон в гамаке", и вместо движения воды представим себе спокойное покачивание гамака между двух деревьев. Будет ли это иметь значение для музыки? Музыка останется такой же красивой и так же удовлетворит нас...
   Одно из лучших произведении из числа тех, которые рисуют картины, создал Мусоргский. Это его "Картинки с выставки". Мусоргский рассматривал рисунки, развешанные по стенам музея, и сочинил фортепьянные пьесы, в которых он хотел описать эти рисунки. Другими словами, он попытался сделать нотами то, что его друг художник Виктор Гартман сделал рисунками. Потом французский композитор Морис Равель переложил "Картинки с выставки" для оркестра – как будто раскрасил их. Конечно, ноты не могут сделать то же, что и рисунок. Нельзя нарисовать нотами нос, дом или заход солнца. Но, оказывается, что-то вроде этого сделать все-таки можно...
   Например, в одной из картинок Мусоргский изображает детей, которые играют в парке и ссорятся друг с другом.
   Как он делает это? Он имитирует голоса играющих детей – а они ведь так похожи на пение!
   А другая картинка – о цыплятах, еще не вылупившихся из скорлупы. Множеством коротких, писклявых нот Мусоргский и Равель показывают, как цыплята кричат и долбят клювами скорлупки.
   Еще одна картинка рисует Богатырские, ворота в Киеве, огромное каменное сооружение. Вы легко представите себе, что имел в виду Мусоргский, когда услышите большие, тяжелые аккорды – всем оркестром. Это как колонны, поддерживающие тонны камня.



   Выходит, музыка действительно может заставить вас думать о каменных воротах? Но не потому ли, что вам известно, о чем она? А если бы вам сказали: думайте о большой реке, которая величественно течет по равнине? Пожалуй, вы увидели бы реку...
   И вот мы опять пришли к выводу: определенная картина возникает в нашем сознании лишь потому, что композитор назвал ее. Она не является частью музыки, она дополнение к музыке. Значит, слушая музыку, вовсе не обязательно размышлять о какой-нибудь истории или представлять себе море, лес или ветер в степи...
   Но что же все-таки происходит с человеком, когда он слушает музыку?
   Вот главное свойство музыки: она передает чувства человека: страдание, счастье, страх, одиночество, волнение или любовь... И чем лучше музыка, тем сильнее заставляет вас композитор переживать то, что он сам чувствовал, когда писал ее.
   Чайковский – вот композитор, который действительно умел писать такую музыку.
   Наверно, каждый испытал такое чувство: вы хотите чего-то больше всего на свете, а вам говорят: "Нет!" Вы настаиваете: "Я хочу!" А вам вновь: "Нет!" Вы кричите громко и страстно:
   "Я хочу! Я хочу!" И так до тех пор, пока будто что-то не сломается внутри и остается одно – расплакаться. Когда по радио будут передавать первую часть Четвертой симфонии Чайковского, прислушайтесь к оркестру, и вы испытаете похожее чувство.



   Теперь мы можем, наконец, сказать, в чем смысл музыки. Музыка означает как раз то, что вы чувствуете, когда вы слушаете ее. Нам не нужно знать все насчет диезов, бемолей и аккордов, чтобы понимать музыку.
   Если она говорит нам что-то – не рассказывает истории, не показывает картины, а вызывает у нас ответные чувства, – значит, мы как-то понимаем ее. Вот и все. Теперь мы, пожалуй, нашли правильный ответ.
   Потому что чувства принадлежат самой музыке. Чувства – в самой музыке. На вопрос: "О чем говорит музыка?" – можно ответить только так: "Музыка говорит о чувствах человека". Когда люди внимательно слушают музыку по радио или на концерте, они переживают, волнуются. Они испытывают то радость, то печаль; от одной музыки им становится спокойно на душе, от другой – тревожно.
   Нет конца многообразию чувств, которые может выразить музыка. Иногда это такие тонкие душевные движения, что их нельзя описать словами. Многие чувства мы можем назвать: радость или печаль, любовь, ненависть или умиротворение, – но есть чувства такие глубокие и такие тонкие, что у нас нет слов для того, чтобы передать их. И вот тут-то музыка творит волшебство. Она называет вам чувства, но не в словах, а в нотах.
   Все это выражено в движении музыки. Нельзя забывать, что музыка – это движение. Она все время стремится куда-то. Изменяется, течет от одной ноты к другой. Это движение музыки может сказать о наших чувствах больше, чем миллионы слов.
   Если вы берете одну долгую ноту – она ничего сама по себе не значит: движения нет. Но вот вы взяли следом другую ноту – и сразу появился какой-то смысл. Смысл музыки в том, как она движется.
   Это музыкальное движение что-то делает с вами. Что-то происходит у вас в душе, когда вы слышите ее. Если от первой нашей ноты продвинуться не к той, что мы взяли потом, а к другой, – смысл изменится.
   Что-то иное отзовется в душе.
   Музыка существует не сама по себе. Она выражает чувства людей и вызывает ответные чувства в душе внимательного слушателя. В ней заложены определенные идеи, хотя их бывает очень трудно выразить в словах.
   Не случайно в одни времена композиторы писали главным образом веселую, мягкую, изящную музыку, а в другие – страстную и бурную. Но для того, чтобы почувствовать смысл музыки, вам не нужны никакие поясняющие ее истории или картины. Смысл музыки надо искать в самой музыке, в ее мелодиях, ее гармониях, ее ритмах, ее оркестровой окраске, а главное, в том, как она развивается.
   Если вы любите музыку, вы сами для себя определите ее смысл, просто слушая ее. Вот все, что надо делать: сидеть спокойно и наслаждаться музыкой, слушать ноты, следить за тем, как они движутся, скачут, ударяют, сверкают, скользят – просто наслаждаться всем этим. Смысл музыки надо искать не в чем другом, как в самой музыке.

Пересказал С. Соловейчик.