Бобрёнок (ойротская народная сказка)

Когутэй находит бобрёнка

   Под высокой черной горой, с которой бегут сто водопадов, жил старый Когутэй.
   Голова его стала белой, как Белуха (1), зубы пожелтели, глаза плохо видели. Жил он вдвоем со своей старухой в маленьком дымном аиле из гнилых жердей и сосновой коры. Детей у них не было, а из скота был всего один бык синий, такой же старый, как и сам хозяин.
   Раз оседлал Когутэй своего быка старым седлом, взял с собой черный аркан да зазубренный топор, сел на быка и поехал в тайгу сухие дрова рубить. Едет и песню поет.
   Трижды объехал Когутэй черную гору кругом. Не нашел дерева себе под силу. Поднялся он тогда на вершину горы. Видит: стоит сосна с большим дуплом – гнилая. Привязал он быка к молодой сосне и стал гнилую сосну под корень рубить. Рубит, а сам кряхтит, охает да приговаривает:
   – Нам, старикам, хоть гнилые дрова будут.
   Долго рубил старик, три раза отдыхать садился. Наконец, сосна затрещала и грохнулась на землю. Только упала сосна, как из дупла выскочил бобренок. Увидел бобренка старик, забыл, что устал, бросил топор на землю и кинулся со всех ног бобренка догонять.
   Бегал, бегал, наконец, догнал. Схватил и говорит:
   – Убью его – будет старухе моей воротник на шубу.
   А бобренок услыхал, что старик его убить хочет, и говорит ему:
   – Не убивайте меня. Бездетному сыном буду, слепому глазом буду, безногому ноги дам.
   Пожалел Когутэй бобренка, положил его за пазуху.
   Потом разрубил Когутэй сосну пополам, трижды обмотал арканом, взвалил синему быку на спину и поехал домой. Приехал и говорит старухе:
   – Я тебе сына, бобренка, нашел.
   Обрадовалась старуха.
   – Что ж, – говорит, – хоть и бобренок, пусть будет нам ребенок.
   Когутэй опустил бобренка на землю, и тот сейчас же взял топор и выбежал из юрты. Вышел за ним Когутэй посмотреть, что он будет делать. Смотрит, а бобренок уже дров нарубил и в юрту несет.
   Так стал бобренок жить у стариков вместо сына. Бобренком разложенный огонь не гаснет, подвешенный казан (2) не стынет.
   Пришла пора отдохнуть старику со старухой – совсем нечего делать стало.
   Лежат они, бока греют. Когутэй – на мужской половине юрты, Алагай – старуха – на женской. Курят они длинные трубки и на огонь плюют.

Бобрёнок потерялся

   Один раз потерялся бобренок, три дня искал его Когутэй в тайге. Кричал изо всех сил. Никто не отозвался. Только белка-насмешница в старика шишкой бросила.
   Вернулся Когутэй домой ни с чем. Там старуха плачет. Когутэй сказал ей:
   – Видно, не добрый дух в бобренке сидел, взяли мы за сына злого духа земли и воды. Зачем же плакать о нем?
   Бобренок пропадал семь дней. К концу седьмого дня, когда солнце скрылось уже и только верхушка черной горы была обрызгана последними лучами, как земляничным соком, явился бобренок к старикам.
   Он закричал им еще издали:
   – Отец мой! Мать моя!
   Выбежали старики к нему навстречу, принесли в юрту на руках и стали спрашивать:
   – Где был, что видел?
   – Далеко я был, – рассказал им бобренок. – У самой высокой горы с белой вершиной. У подножья горы стоит богато расшитый большой аил. В аиле живет богач Караты-Кан (3). Земли его глазом не окинешь. Народ за год не перечтешь. Скота у него так много, что он семьдесят гор покрыл. На семидесяти горах в семидесяти долинах кошемные (4) аилы стоят. В них канские пастухи живут, канский скот по горам пасут. Семь дочерей у Караты-Кана. Шесть из них он за знатных людей отдал. Одна младшая дочь, Темене-Ко, красавица, не замужем еще, у отца в аиле живет. Красота ее, как яркое солнце!
   И стал бобренок старика просить посватать за него дочь Караты-Кана. Удивился старик тому, что услышал, но больше всего удивился, что бобренок смеет думать о дочери Караты-Кана.
   А старуха сказала:
   – Погубит нас бобренок. Могуч и горд Караты-Кан, гордится он знатными зятьями и богатством. А мы голы, как камень речной. Убьет он нас!
   Но старик пожалел бобренка:
   – Если найдешь ты, бобренок, чегень (5), можно съездить попытать счастья дочь Караты-Кана посватать.
   – Все будет, – сказал бобренок, выбежал из юрты и пропал в тайге.
   Смеются старики: где ему чегень найти? А бобренок взбежал на вершину черной горы, с которой прыгали сто водопадов, достал из-под корней старой березы один ташаур – кожаный мешок – чегеня, камышевую в золотых узорах чашку и одним духом примчался назад к старикам.
   Удивились старики. Когутэй себя за косу дернул: не сон ли? А бобренок налил чегеня в камышевую чашку с золотым узором и говорит:
   – Попробуйте!
   Попробовали старики, и Когутзй оказал:
   – Хорош чегень! С таким чегенем и к Караты-Кану ехать можно. Завтра еду!

Когутэй едет сватать

   Рано утром, как только верхушка черной горы загорелась от солнечных лучей, оседлал Когутэй синего быка, привязал к седлу ташаур, взял камышевую, в золотых узорах чашку и поехал.
   Долго ехал он по горам и долинам, много раз вставало над ним солнце и опять за горы пряталось. Наконец, доехал он до крайних стад Караты-Кана.
   Еще столько же проехал, а кругом все еще стада Караты-Кана. Наконец, увидел под самой высокой горой с белой вершиной большой, расшитый, яркий, как цветок, аил. У аила, вокруг золотой коновязи, стоят шесть знатных зятьев Караты-Кана. Бархатные шубы их оторочены соболем, на ногах расшитые оленьи сапоги. Сами они толстые, круглые, раздулись, как полные ташауры, узкие глаза у них кровью налились, стоят они, держатся за свои ненасытные бока и хвалятся друг перед другом, у кого скота да мехов больше.
   Подъехал Когутэй к золотой коновязи. А зятья краем глаз на него взглянули и отвернулись: "Такому бедняку не стоит честь оказывать, повод у него принимать" (6).
   Слез Когутэй с синего быка и сам привязал его к золотой коновязи. Потом снял свою кошемную дырявую шапку, спрятал ее за пазуху, отвязал ташаур от седла и пошел в расшитый, красивый аил. Открыл он дверь, отдернул занавеску и видит: сидит в аиле сам Караты-Кан, толстый, как откормленный бык, на дорогих коврах, на шелковых подушках, в собольей шубе. Глаза, как две луковицы, на гостя выпучил.
   Поклонился Когутэй кану, а тот на поклон не ответил, посидеть не пригласил. Сел Когутэй у входа, достал кисет и трубку, закурил, табачные корешки разминает, Караты-Кана угощает. А Караты-Кан набил табаком трубку свою большую, положил в нее уголек из очага, закурил и спрашивает:
   – Живущий под черной горой со ста водопадами, ездящий на синем быке, говори, с какой просьбой приехал? Объедки от нашего стола или одежду просить?
   Когутэй поклонился, сам дрожит от страха, но начинает сватовство.
   – Есть у тебя, ездящий на вороном иноходце, Караты-Кан, младшая дочь Темене-Ко, а у меня сын приемный, бобренок. Я к тебе сватом приехал.
   Услыхал это Караты-Кан, загремел, как гром, как железо, зазвенел:
   – Как смеешь ты такие слова говорить?
   Железной прожигалкой тебе за эти слова глаза надо выжечь, острым железом красную душу твою перерезать!
   Прибежали на крик зятья, и велел им Караты-Кан:
   – Берите этого старика, разрубите его пополам, привяжите к синему быку, а быка домой прогоните!
   Зятья схватили старика, разрубили его пополам, привязали половинки к седлу и прогнали синего быка палками.
   Бежит бык домой, ревет – издалека слышно... Услыхал бобренок и говорит:
   – Отец домой едет, от Караты-Кана ответ везет.
   Выбежала старуха из юрты и видит: подходит к дверям бык, а к седлу его две половинки Когутэя привязаны.
   Заплакала Алагай-старуха, закричала, а бобренок уж тут как тут:
   – Не плачь, мать, я отца оживлю!
   Бобренок сложил обе половинки Когутэя, трижды через него перепрыгнул. Зашевелился старик, потом сел, а затем и на ноги встал. А бобренок бегает вокруг него и все спрашивает:
   – Ну, что, отец, принял сватовство Караты-Кан?
   Когутэй рассердился:
   – Никогда больше к нему не поеду!
   Пошел Когутэй в юрту и лег на кошму.

Второе сватовство

   А бобренок опять поднялся на черную гору со ста водопадами, достал из-под старой березы золотой ташаур и камышевую чашку в золотых узорах, пришел домой и стал старика уговаривать еще раз съездить к Караты-Кану Темене-Ко посватать. Долго отказывался старик, наконец, согласился. Подумал: "Пусть я умру:

Лошадь падет – не золотая,
Богатырь умрет – не вечен,
Лошадь места, где пасть, не выбирает,
Богатырь, умирая, землю не выбирает".

   На прощанье бобренок сказал отцу:
   – Как будете на виду канского аила, ударьте быка своего между рогов, а как станут зятья к вам подходить, схватите их за косы и забросьте за шесть гор. Войдите в аил, шапку не снимайте, садитесь рядом с Караты-Каном и кричите на него погромче.
   Старик выслушал все советы, оседлал быка, привязал ташаур к седлу и поехал в далекий путь.
   Долго ехал Когутэй по горам и долинам, много раз вставало над ним солнце и опять за горы пряталось. Наконец, доехал он до крайних стад Караты Кана.
   Еще столько же проехал, а кругом все стада Караты-Кана. Наконец, увидел под самой высокой торой с белой вершиной расшитый, яркий, как цветок, аил Караты-Ка-на. Старик ударил быка плетью между рогов. Синий бык заревел, от рева его повалились деревья в тайге, с гор валежник посыпался, пыль поднялась от земли до неба, облака упали на землю и день стал темнее ночи.
   Услыхал Караты-Кан рев синего быка и испугался. Беда! Не быть нам в живых! Когутэй ожил, к нам едет, непростой у Когутэя сын, богатырь-бобер. Поневоле придется согласиться дочь свою за бобра отдать. Нужно только большой выкуп запросить, старику негде будет взять, он и откажется.
   И Караты-Кан сказал зятьям:
   – Идите гостя встречать, примите у него повод.
   Приехал Когутэй к аилу, навстречу ему выбежали зятья и взяли быка за повод.
   Когутэй ничего не сказал, взял всех шестерых одной рукой за косы и перебросил через шесть гор.
   Потом слез с быка, вошел в аил к Караты-Кану, а шапку свою кошемную, дырявую не снял, а набекрень надвинул. Хоть и страшно ему было, но вошел он гордо.
   Затрясся Караты-Кан, когда Когутэй к нему подошел. А тот сел рядом с каном на ковер и спрашивает строго:
   – Ездящий на вороном иноходце, Караты-Кан, долго со мной шутить будешь? Отвечай в последний раз: отдашь дочь за моего сына-бобренка?
   – Я не шутил с вами, – поспешно ответил Караты-Кан, – я вас испытывал. Теперь я знаю, что вы сильны, и вашего чегеня выпью и дочь свою за бобра отдам. Хороша Темене-Ко, вы должны дать за нее хороший выкуп. Пригоните мне сто баранов белых, сто маралов горных, сто байталов (7) черных, как ночь, и привезите сто шуб новых с одинаковыми воротниками. Через двадцать дней тогда и свадьбу справим. Пусть и зять мой бобер тогда приезжает.
   – Хорошо, – сказал Когутэй и вышел из аила, а навстречу ему все шесть зятьев Караты-Кана: они уже успели вернуться из-за шести гор. Кланяются зятья Когутэю, а он и не смотрит на них, сел на своего быка, ударил его плетью между рогов и помчался бык. Не бежит – стрелой летит.
   А Караты-Кан и шесть его зятьев смеются, за животы хватаются: где ему взять такой выкуп?!
   Когутэй подъезжает к своей юрте, слезает с синего быка, а навстречу ему старуха с бобренком.
   Рассказал Когутэй бобренку, какой выкуп Караты-Кан потребовал, чтобы свадьбе не бывать, а бобренок только головой мотнул, побежал на черную гору со ста водопадами и скрылся в лесу.
   И не успел Когутэй в юрту войти, как услышал топот и треск. Глянул вверх, а с горы идут сто баранов белых, сто маралов горных и сто байталов, черных, как ночь, а на спинах у них сто шуб новых с одинаковыми воротниками.
   Удивился Когутэй, а бобренок подбежал к нему и смеется:
   – Седлайте своего быка, отец, везите кану выкуп!
   Оседлал старик синего быка и погнал к богатому кану скот. А бобренок на синего быка сзади вскочил.

Той (8)

   Двадцать дней прошло, как уехал Когутэй. Сидит в аиле своем Караты-Кан и посмеивается:
   – Вот уже двадцатый день к концу идет, а свата нашего с женихом-бобром не слышно и не видно. Где уж ему, убогому, такой выкуп взять, да еще в срок обратно вернуться!
   Только сказал это Караты-Кан, как снаружи послышался страшный шум. Выбежали зятья узнать, что случилось, а за ними вышел из аила и сам Караты-Кан. Видят они: солнце садится за высокую гору, над низкой горой луна встает, а долина вся скотом полна.
   Впереди идут сто баранов белых, за ними – сто маралов горных, за маралами – сто байталов, как бархат черных, на спинах у них сто шуб новых привязаны. И сзади всех Когутэй на синем быке едет, и бобренок из-за его спины выглядывает.
   – Принимай гостей! Я свое слово сдержал, сто баранов белых, сто маралов горных, сто байталов, черных, как ночь, и сто шуб новых с одинаковыми воротниками в срок вам доставил! – закричал Когутэй и показывает на край солнца.
   Вышла из большого аила дочь Кана, красавица Темене-Ко, увидал ее бобренок, соскочил с быка и к ней подбежал. Тут почуяли бобра канские псы, погнались за ним, чуть не разорвали. Только успела Темене-Ко его на руки взять. Знатные зятья-стали над ней смеяться:
   – Цела ли шкура на твоем женихе? Не порвали ее собаки?
   Темене-Ко рассердилась.
   – Пусть для вас он плохой, а для меня он хороший, – повернулась и унесла его к себе в аил.
   Тогда Караты-Кан пригласил Когутэя к себе, накормил сочным мясом молодой кобылицы, напоил чегенем, угостил дорогим табаком и уложил старика спать на шести белых кошмах и на трех толковых подушках.
   Утром Когутэй проснулся и спрашивает:
   – Могучий кан, ездящий на вороном иноходце, а где свадьбу устроим: у тебя или у меня на родине?
   – У меня, – ответил Караты-Кан, – а ты поезжай домой.
   Когда скрылся из глаз Когутэй на своем синем быке, Караты-Кан велел зятьям убить на свадьбу самый негодный скот, пригласить на нее только калек, слепых да безногих, чтобы все над свадьбой бобра смеялись.
   Так и сделали.
   Поставили для бобренка новый аил. У дверей аила постелили конские шкуры, с одной стороны для мужчин, с другой – для женщин. На шкуры навалили горами вареное мясо: конское, овечье, коровье, сарлычье (9). Мясо старое, черное. Ни ножом не разрежешь, ни руками не раздерешь. Внутри аила старый шаман – кам – разложил костер, зажег неугасимый огонь. Доброго духа Ульгеня просил никогда огонь не гасить, злому духу Эрлику обещал богатую жертву – самого лучшего коня задушить.
   А женщины пошли в расшитый аил за невестой – красавицей Темене-Ко. Они расчесали ей волосы, вымыли их молоком белой кобылицы, вытерли белым шелком.
   Потом сняли с нее девичью одежду, надели на нее толковую шубу, поверх шубы бархатный чегедек (10). Голову покрыли черной соболиной шапкой и повели к жениху.
   Усадили жениха с невестой у дверей нового аила на белую кошму. Кругом гости уселись, той начали: мясо ели, чегень пили, табак курили, своими делами хвалились, а между собой посмеивались над бобренком-женихом и над его тоем.
   Гости ели и пили весь светлый день и веселились вокруг аила всю темную ночь, красную от костров.
   Когда небо стало белеть над долиной, красные костры пожелтели, а горные снега зажглись ярче костров и белая шапка на высокой горе стала совсем красной, женщины отвели бобренка-мужа с Темене-Ко-женой в новый аил, задернули толковую занавеску, закрыли медную дверь. В этом аиле им жить все предстоящие дни, поддерживать в очаге неугасимый огонь.
   А вокруг аила гости еще долго шумели: чегень допивали, мясо доедали, певали песни, докуривали трубки, хвалились хорошим скотом и удачной охотой.

Охота на маралов

   Один раз бобренок говорит жене:
   – Сходи к своему отцу, узнай, как он живет, что делает? Не собираются ли его славные зятья на охоту?
   Послушалась Темене-Ко, пошла к своему отцу в аил. Видит она: собираются зятья на охоту, укладывают в кожаные мешки – арчимаки – лучшую пищу, берут с собой острые стрелы, всем богам и духам трижды брызгают в лицо молоком, просят их помощи. Самому грозному духу – Эрлику – семь раз молоком брызгают, семь раз молитву читают, охоте бы не мешал, следы снегом не заносил, зверя далеко в тайгу не угонял.
   Увидал Темене-Ко отец и спрашивает сердито:
   – Зачем пришла? Почему дома со своим бобром не сидишь? Видишь, мои знатные зятья на охоту едут, мяса маральего привезут, а твой муж ничего не может.
   Заплакала Темене-Ко и пошла домой. Вошла в аил, а бобренок ее спрашивает:
   – О чем плачешь?
   Рассказала она, как родной отец ее из дому прогнал да еще посмеялся над ней. А бобер говорит:
   – Не плачь, жена, я от своих свояков не отстану. Пешком пойду, марала убью и маральего мяса домой принесу. А ты поставь казан на огонь, согрей воды и жди меня домой с добычей.
   И ушел бобренок зятьев догонять.
   Перевалил через семь гор, пересек семь долин, на восьмую гору взобрался и видит: сидят под горой все шесть зятьев кана, ничего не убили. Шесть их черных коней устали, из сил выбились, спины и шеи седлами набили, пищи у шести славных свояков не осталось, рвут они кандык (11) и репей, рвут и едят вместо мяса.
   Бобренок закричал по-маральи. На крик выскочили из тайги шесть черных маралов. Он их всех одной стрелой убил. Упали они с горы вниз и скатились прямо к ногам шести свояков. Сначала зятья заспорили между собой, кто из них убил маралов, но потом помирились и поделили их. Каждому марал достался. Тут подошел к ним бобер, поклонился низко и попросил:
   – Могучие, славные богатыри! Удачная охота у вас, дайте мне часть добычи, я жене отнесу.
   А шесть свояков ему отвечают:
   – Ты, негодный бобер, мы маралов убивали, а ты хочешь неположенное взять, непотерянное найти! Так и быть, бери потроха.
   Ничего не сказал бобер, взял потроха. Очистил и домой понес. А знатные свояки уехали вперед на конях.
   Пришел бобер домой, а жена его у дверей встретила и спрашивает:
   – Много ли маралов убил?
   И бобер рассказал ей:
   – Я шесть маралов убил для твоих зятьев, а они в благодарность меня обругали и мне, как собаке, одни маральи потроха бросили, но ты не горюй, жена, мы сумеем и потроха слаще изюма с сахаром сделать.
   Наварила Темене-Ко маральих потрохов, а бобер говорит ей:
   – Отнеси потроха, угости отца своего с зятьями.
   Положила Темене-Ко на золотое блюдо маральих потрохов и пошла к отцу. Вошла в аил и говорит:
   – Отец мой, муж тебе угощенье прислал.
   – Потрохов маральих? – закричал Караты-Кан. – У нас их только собаки едят!
   А мать Темене-Ко говорит:
   – Почему не попробовать?
   Взяла кусок – как изюм, сладкий. Откусила. За первым куском второй взяла. Глядя на нее, и Караты-Кан поесть захотел. Потекли у него слюни, как две реки. Взял он кусок, за ним и зятья потянулись. Потом все кинулись хватать с блюда и вырывать друг у друга из рук. Когда все съели, Караты-Кан говорит зятьям:
   – Как убьете еще маралов, мясо не берите, везите домой одни потроха.

Поимка чубаро-пегой кобылицы

   Однажды бобер услыхал, что Караты-Кан отправляет своих славных зятьев ловить одичавшую чубаро-пегую кобылицу. Захотел бобер вместе с зятьями ехать и послал жену к отцу коня просить. Пошла Темене-Ко к отцу в аул, стала просить для мужа коня.
   Рассердился отец и закричал:
   – Убирайся к своему бобру! Нет у меня коня для него!
   А зятьям сказал:
   – Поезжайте, мои славные зятья. Кто из вас поймает кобылицу, тому отдам половину своего богатства!
   Заплакала Темене-Ко и ушла домой. Встречает ее муж.
   – Не плачь, – говорит ей, – я и пешком уйду.
   И пошел бобер свояков догонять. Через семь гор, как через семь камней, перебрался, взбежал на последнюю, на восьмую гору, под горой свояков увидел. Никого они не поймали, даже следа чубарой кобылицы не нашли. Кони у них из сил выбились, отощали, одни ребра торчат. Сами молодцы весь жир спустили, еда у них давно кончилась, сидят они, корни трав копают и едят.
   Посмотрел бобер на них и сказал сам себе:
   – Попробую еще раз испытать их доброту.
   И пошел след чубаро-пегой кобылицы искать.
   Нашел он свежий след, побежал по нему и за желтой горой, в лощине, увидел кобылицу. Подбежал к ней бобер, вскочил на спину и поскакал к стану свояков.
   Увидели канские зятья, что бобер к ним на чубаро-пегой кобылице едет, повскакали все, побежали навстречу и закричали все сразу:
   – Наш свояк дорогой приехал! Чубаро-пегую кобылицу привел!
   И стали они все вместе бобра просить, чтобы уступил он им свою добычу – чубаро-пегую кобылицу.
   Помолчал бобер, а потом сказал:
   – Хорошо, отдам вам кобылицу. Только взамен дайте вы мне одного коня, хоть самого худшего. Мне с вами на охоту ездить не на чем.
   – Отдадим, отдадим! – закричали все шесть зятьев.
   Только дал им бобер в руки повод от своей кобылицы, вскочили они все на коней и одним махом за гору перемахнули. Задумался бобер и тихонько пошел домой.

Чёрно-бархатный жеребец

   А дома его встретила жена, рассказала новости:
   – Приехали шесть славных зятьев моих, в поводу привели чубаро-пегую кобылицу. И отец им половину богатства своего отдал. И скот, и меха, и ковры, и посуду – все пополам разделил – берите любую половину. А сегодня отец их снова позвал. Велел собираться. Посылает их искать семь черных жеребят, которых унесла птица Кан-Кереде.
   Бобер сказал жене:
   – Пойди еще раз к отцу, попроси коня. И я хочу ехать жеребят искать.
   Вошла Темене-Ко в отцовский аил. И стала просить у отца коня для мужа.
   – Нет у меня коней для твоего бобра, – сказал отец. – Если хочет он коня, пусть едет за шесть гор, за семь озер, поймает черно-бархатного жеребца и ездит на нем.
   Вернулась к бобру Темене-Ко и рассказала ему, что отец велел, а сама стала уговаривать его:
   – Не ходи ты черно-бархатного жеребца ловить, погубит он тебя, злая сила в нем живет.
   Не послушал жену бобер. Отряхнулся он, и шкура с него, как шуба, упала. Стал он сразу могучим богатырем. Взял он свою бобровую шкуру. Отдал ее в руки Темене-Ко и сказал:
   – Спрячь мою шкуру подальше, да смотри, никому не показывай. Покажешь, беда со мной случится!
   Темене-Ко спрятала шкуру в золотой ящик, заперла на сто замков и дала слово никому ее не показывать.
   Вышел Бобер-богатырь из аила и тотчас из глаз пропал. Перешел он через шесть гор, переплыл через семь озер и за седьмым озером вышел на берег. Вышел он на берег, зашаталась под ним земля, поднялась в озере вода, и горы стали во все стороны качаться.
   Оглянулся он и видит: летит к нему черно-бархатный жеребец, с горы на гору перескакивает. Из ноздрей у него огонь. Оскалил он зубы острые, как сабли, и кинулся на богатыря. А богатырь увернулся, изловчился и вскочил к нему на спину.
   Жеребец поднялся на дыбы, стал копытами скалы опрокидывать, вырывать деревья с корнем и рычать, как дикий зверь.
   Выгнул шею, старается богатыря зубами достать. Не сумел достать и закричал с досады. От его крика пыль земная поднялась до неба, облака спустились до земли и звезды замигали на небе. Тогда он отряхнулся, закружился на одном месте и грохнулся на бок. Тут богатырь с него и полетел. А когда поднялся на ноги, черный конь был уже за шестью горами. Только топот его доносился как дальний гром. Побежал богатырь догонять коня, вскочил на самую высокую гору и увидел его под горой. Встал тогда богатырь на скалу и с нее прыгнул прямо на спину жеребца. Схватил его железной рукой за шею и пригнул к земле.
   Конь почувствовал богатырскую силу и покорился ей. Только глаза у него засверкали, как черные алмазы, да ноздри задрожали от злости.
   Повернул богатырь коня и поскакал на восход солнца.
   Бежит черный конь по горам, перепрыгивает через реки. Доехал богатырь до красной горы. Под горой, у большой сосны, остановил коня, взял сосну одной рукой и выдернул с корнем. Под корнями сосны была глубокая яма, а в яме – седло богатырское и доспехи. Слез богатырь с коня, надел доспехи, заседлал коня седлом и вскочил в него.
   Вскочил в седло, оглянулся кругом, видит: закатывается солнце за край ущелья. В один миг проскакал богатырь все ущелье. Доскакал до конца, наломал от солнца лучей, наточил их о край неба и вложил в колчан вместо стрел. Потом въехал на высокую гору, вытащил трубку, как большую сосну, закурил, и дым от его трубки закрыл все небо. Стало в долине темно.
   Подумал богатырь, потом повернул коня и назад поехал.

Встреча со свояками

   Перевалил богатырь за восемь гор, пересек восемь долин, восемь рек его конь перепрыгнул. Когда конь поднялся на девятую гору, придержал его богатырь и посмотрел кругом. Видит: сидят у подножья горы шесть канских зятьев; черных жеребят они не поймали, кони у них из сил выбились, отощали, еле на ногах стоят. А сами свояки высохли, как гнилые сосны.
   Сидят они вокруг ручья и голодные животы свои, как пустые ташауры, водой наливают.
   Спустился с горы богатырь, подъехал к своякам и остановил коня. Услыхали свояки конский топот, подняли головы от воды и испугались богатырского взгляда, как сабли, занесенной над головой. Вскочили они все на ноги, постояли немного, потом опомнились, приняли у него повод, привязали коня к сосне и стали расспрашивать:
   – Славный, могучий богатырь! Откуда едете, куда направляетесь, какое имя носите?
   – Я приехал оттуда, где никто не живет, моего аила с самой высокой горы не видно. А сюда я приехал поохотиться. А вы кто такие и что тут делаете?
   Рассказали ему свояки, кто они такие и что делают. Он их выслушал и ответил:
   – У меня птица Кан-Кереде тоже семь жеребят унесла. И мне придется когда-нибудь ехать, посчитаться с ней.
   Стали свояки просить богатыря ехать вместе с ними, а он им на это вот что ответил:
   – Если поедешь, почему не доедешь.
   Если пойдешь, почему не дойдешь. Только вам туда на своих конях никогда не добраться. Я поеду туда сам. Если хотите, я ваших жеребят выручу. А за это каждого из вас я по одному разу вот этой девятигранной плетью стегну.
   Посмотрели свояки со страхам на богатырскую плеть, но согласились. Повернулись они и подставили спины. Как начал богатырь одного за другим плетью стегать, подняли они такой вой, что всех зверей напугали. Повыскочили из своих лежек маралы, заметались по торам, и сто штук из них забежали в долину. Богатырь одной рукой шестьдесят маралов убил, другой сорок маралух поймал. Маралух он привязал к сосне и сказал своякам:
   – Доить будете.
   Потом снял шкуры с убитых маралов и мясо отдал своякам:
   – Есть будете.
   Потом сделал из маральих шкур большой аил и показал своякам:
   – Здесь живите, пока я не вернусь. А теперь я вам скажу свое имя, если вы еще сами не поняли, кто я. Я Бобер-богатырь, ваш младший свояк.
   Повернул коня и пропал из глаз, как будто его и не было.

Птица Кан-Кереде

   Долго ехал Бобер-богатырь, пока не доехал туда, где земля и небо кончаются.
   Видит: край неба опирается на высокую гору, с горы большой водопад бежит, под горой озеро. И не видно, где его начало, где конец его. Со всех сторон озера – высокие горы. По склонам густой лес, и зеленые сосны растут у самого берега. От зеленых сосен вода у берега совсем зеленая, а по средине блестит, как клинок сабли.
   А на другом берегу озера стоит высокая скала, и на ней огромное гнездо птицы Кан-Кереде. А внизу под скалой растет кедр. Один среди сосен, как стройный марал среди косматых яков.
   Сел на камень Бобер-богатырь и стал думать, как озеро переплыть.
   Вдруг слышит, на скале в гнезде птенцы говорят:
   – Сегодня из озера выйдет семиглавая змея и меня съест. Давай попрощаемся, – сказал один и заплакал.
   А второй сказал:
   – И мне жить недолго. Она меня завтра съест.
   Пожалел богатырь птенцов птицы Кан-Кереде, достал из колчана золотую стрелу, приложил к тетиве и стал ждать семиглавую змею.
   Солнце стало прятаться за гору, над горой взошла луна и висит в небе, как золотой самородок. Вдруг вода на озере замутилась, волны вскинулись до неба, и из воды показались семь змеиных голов. За головами и вся змея вылезла. Обвилась она вокруг высокого кедра и протянула к гнезду все свои семь змеиных голов.
   Пустил богатырь стрелу. Огневая стрела сразу отсекла все семь голов, и упали они в воду, а сама змея зацепилась за кедр хвостом и повисла, как плеть.
   Увидали птенцы, что змеи уже нет. Больше радости обрадовались, стали благодарить богатыря, позвали к себе в гнездо. А чтобы он мог добраться до гнезда, они вытянули свои крылья через озеро, как мост.
   Богатырь толкнул своего коня два раза, превратил его в трубку, положил в кисет и тогда переправился по крылу через озеро, в гнездо птицы Кан-Кереде. Стали птенцы его спрашивать, откуда он и зачем приехал. Богатырь им все рассказал, тогда они ему посоветовали:
   – Спрячем-ка мы тебя под крыло, а то мать вернется, тебя сгоряча проглотит.
   Спрятался богатырь под крыло.
   В это время над озером пронесся ветер, разыгралась буря. Волны о скалы бьются, сосны качаются, как трава. Черная туча луну закрыла. Это летит птица Кан-Кереде.
   Прилетела Кан-Кереде. В когтях у нее сто маралов. Увидала птица, что оба птенца живы, и обрадовалась. Стащила с дерева змеиное тело, растерзала на семь частей змеиное тело и бросила в озеро. Потом спрашивает птенцов:
   – Кто вас, дети, от змеи спас?
   Те ответили:
   – Спас нас Бобер-богатырь, а покажем мы его тебе только тогда, когда ты ноги свои закуешь в цепи и клюв защемишь железным кольцом, а то мы боимся, что ты его сгоряча проглотишь.
   Птица-мать Кан-Кереде, как просили ее, так все и сделала.
   Тогда Птенцы показали ей богатыря, а она кольцо с клюва сбросила и говорит:
   – Теперь не бойся меня, богатырь. За то, что ты детей моих от смерти спас, я тебе другом буду. Все сделаю, что прикажешь. Приказывай!
   Богатырь ответил:
   – Могучая птица Кан-Кереде! У тестя моего, Караты-Кана, ты семь черных жеребят унесла. Если они целы, отдай их мне.
   – Они все целы, – говорит Кан-Кереде, – я тебе их сейчас принесу.
   Улетела птица и скоро вернулась. Принесла семь черных жеребят, отдала их богатырю и сказала:
   – Очень много ты для меня сделал, – очень мало для себя просишь. Не знаю, чем мне тебя отблагодарить, могучий Бобер-богатырь!
   Взял богатырь жеребят, встряхнул их слегка, стали жеребята ростом с горошинку. Положил он их в карман, потом взял свою саблю, отдал ее птице Кан-Кереде и сказал:
   – Славная птица Кан-Кереде! Если хочешь помнить мое добро, сохрани эту саблю. По ней будешь знать, что со мной. Если хорошо со мной – клинок, как солнце, горит, плохо – он покроется ржавчиной и станет толщиной с волос. Тогда мне твоя помощь нужна.
   Попрощался богатырь с птицей Кан-Кереде, снова по крыльям птенцов переправился через озеро, вытащил трубку, ударил ее о сосну, превратилась она в черно-бархатного коня. Сел на него Бобер-богатырь и поехал к своякам.

Свояки убивают Бобра-богатыря

   Время идет, как река течет, нигде не остановится.
   Пока Бобер-богатырь ездил за семью жеребятами к птице Кан-Кереде, шесть канских зятьев жили без нужды и разжирели, как быки осенью. Они доили сорок маралух, наготовили творогу, сыру, чегеню, варится у них в казане маралье мясо, они его целый день едят. От пищи да от безделья все шесть заплыли жиром, еле-еле толстые шеи поворачивают. Но их черные сердца добрее не сделались, злость в них, как змея, клубком лежит. Торчит у них в горле острой костью славный Бобер-богатырь. Сговорились они убить богатыря. Вырыли глубокую яму, укрепили в ней острую пику, кругом пики стрелы воткнули острием вверх. Над ямой поставили белый хороший аил, постелили у входа белую мягкую кошму, в аиле яму тоже белой кошмой закрыли, устроили над ней почетное место и стали ждать богатыря с семью жеребятами.
   Подъезжает к своякам Бобер-богатырь и гонит перед собой семь черных жеребят.
   Свояки со всех ног кинулись его встречать, взяли у него повод из рук, самого под руки в белый аил ввели и усадили на почетное место.
   Только сел богатырь на кошму, как провалился вниз, напоролся на острую пику, и прошла пика через сердце богатыря насквозь. Свояки заглянули в яму и обрадовались.
   Потом задумали свое грязное дело смыть чистой кровью лучшего коня, задобрить милостивого духа Ульгеня и принести ему в жертву черно-бархатного коня.
   Подошли они к коню, привязали к четырем его ногам четыре аркана, и четыре средних свояка, взяв концы арканов, разошлись в разные стороны. Младший свояк развел костер под высокой сосной, а старший вместо кама стал шептать молитвы. Когда кончил шептать, подал знак, и четыре средних свояка, собрав свои силы, дернули за арканы и разорвали черно-бархатного коня на четыре части.
   Подошел к нему кам – старший свояк. Злыми пальцами сдавил ему шею и задушил насмерть. Потом они разрезали брюхо коня острой саблей, вымыли мясо и шкуру и подвесили шкуру на высокой сосне на сухой сук. А мясо бросили на огонь в костер и засыпали березовым валежником.
   Кончив свое черное дело, сели шесть свояков на коней и погнали жеребят к могучему, на вороном иноходце ездящему Караты-Кану.

Кан-Кереде спасает своего друга

   Над большим озером, где сосны в воду глядят, где под серой скалой стоит большой кедр, живет на вершине скалы птица Кан-Кереде, кормит своих двух птенцов и с благодарностью вспоминает о Бобре-богатыре.
   Однажды взглянула она на саблю, оставленную им, и круглое сердце ее дрогнуло. Сабля вся красная, как кровь, ржавчина ее села, и сделалась она тоньше волоса. Расправила Кан-Кереде свои большие крылья, закрыла ими полнеба и полетела на закат, выручать друга.
   Два раза она облетела весь Алтай, осмотрела все горы, под все камни заглянула – нигде богатыря не нашла и села отдохнуть, на вершине большой горы. Вдруг видит в долине высокую сосну, на сосне сухой сук, а на суку висит шкура черно-бархатного коня и от ветра колышется.
   Кан-Кереде узнала в этой шкуре богатырского коня, спустилась к нему с горы, сняла его с дерева и поставила на ноги. Потом нашла мясо и обгорелые кости, вложила их в шкуру, нарвала под большим кедром целебной травы и дунула в рот коню.
   Ожил конь. Оглянулся кругом, ищет своего хозяина. Потом подошел к белому аилу, заглянул в яму и жалобно заржал.
   Пошла за ним птица Кан-Кереде, увидела в яме богатыря, сильными когтями сняла его с пики, вытащила из ямы и положила: на траву. Потом слетала за шесть гор, принесла целебной воды и обрызгала той водой богатыря.
   Бобер-богатырь вскочил на ноги, обрадовался, обнял своего коня и говорит птице Кан-Кереде:
   – Век тебе благодарен буду за мое спасение! Если понадобится тебе моя помощь, только позови!
   А Кан-Кереде ему ответила:
   – Я тебе только долг отдала. Ты детей моих спас от семиглавой змеи.
   Простились они друзьями и двинулись в разные стороны.

У Караты-Кана

   Только не бывает так, что все ровно. Если есть гора, то есть и долина. Если есть добрые, то рядом есть и злые.
   Пока Кан-Кереде искала друга своего богатыря и выручала его от смерти, шесть канских зятьев домой приехали и жеребят привезли.
   Караты-Кан встретил их с почетом, усадил на кошму, стал угощать чегенем и расспрашивать. Самый старший зять выпил чегеня, отставил камышевую чашку в золотых узорах и рассказывает:
   – Долго ездили мы по горам Алтая. Много рек и озер переплыли, пока на вершине самой высокой горы не нашли гнездо птицы Кан-Кереде. Сама Кан-Кереде на гнезде сидела и птенцов высиживала, а семь черных жеребят паслись у подножия горы.
   Птица Кан-Кереде нас заметила, вытянула крыло и хотела нас крылом убить. А мы все вынули по стреле, выстрелили в птицу, и все шесть стрел вонзились ей прямо в сердце, рядом торчат. Тогда взяли мы семь черных жеребят и домой поехали. Въехали мы на вершину большой горы и вот что увидели: под горой наш меньшой свояк Бобер бьется с черно-бархатным конем и старается вскочить ему на спину. Мы поспешили ему на помощь, да пока спускались вниз с горы, видели, как конь изловчился, лягнул железным копытом, пробил Бобру лоб и та восход солнца поскакал. От его топота горы качаются, вода в озере встает, звезды на небе мигают. Подошли мы к свояку, а он уже неживой. Нитка жизни его кончилась, Эрлик ее перерезал.
   Старший зять Караты-Кану рассказывает, а остальные пять трубки курят и головами кивают: "Так, так, правильно!"
   Услыхал Караты-Кан, что нелюбимый зять умер, обрадовался и приказал Темене-Ко к себе познать. Когда она пришла, он сказал ей:
   – Твоего мужа, Бобра негодного, черно-бархатный жеребец убил. Вот зятья твои видели.
   И зятья закивали все головами: "Видели, видели".
   – А теперь, – сказал кан, – пойди в свой аил, прибери его, расчеши свои волосы и нового знатного жениха жди.
   Красавица Темене-Ко выслушала отца и сначала было опечалилась, вспомнила, что не сдержала свое слово и показывала сестрам бобровую шкуру. А потом подумала:
   "Больше никто меня мужем-бобром попрекать не будет. Стану я опять с сестрами равной".
   Через два дня приехал знатный Мерге-Кан Темене-Ко сватать, привез большой выкуп. А еще через два дня и свадьбу устроили.

Богатырь возвращается

   Подъезжает Бобер-богатырь к высокой горе, что в белую шапку одета. Слышит: большой шум в канском аиле, звучит топшур (12), поют свадебные песни. Богатырь удивился:
   "Кто там женится, где все женатые? Кто замуж выходит там, где все замужем?"
   У большого аила слез он с коня, привязал его и вошел в аил. Видит богатырь: сидит у костра Караты-Кан, и сидят шесть его зятьев, и на мужской стороне знатных гостей полно. Шапки, шитые золотом, горят, как костры. На правой стороне сидят женщины, а в стороне веселятся девушки. А выше всех на шестидесяти белых кошмах сидит его жена, красавица Темене-Ко, с новым мужем, Мерге-Каном.
   Увидели все славного богатыря, а из глаз у него сыплются молнии, а черные брови сошлись, как две стрелы. Все испугались и дрожат, как листы. А зятья от страха вниз лицом попадали.
   Шагнул вперед Бобер-богатырь, зажал в руке плеть и загремел на них, как небесный гром:
   – Червивые люди, закоренелые в убийствах! Сейчас я с вами сведу свои счеты!
   И давай свояков изо всех сил стегать: по спинам, по шеям, куда плеть ни попадет. Отстегал, как следует, потом подошел к Караты-Кану, плюнул ему три раза в глаза и сказал:
   – Злое сердце у тебя, Караты-Кан, жестокое, твердое, как камень! Пусть же и сам ты в камень превратишься. И весь род твой, все друзья, все жестокие каны пусть сделаются серыми камнями. И аил твой и место, где он стоял, пусть люди обходят кругом и плюют в его сторону!
   А потом повернулся богатырь к Темене-Ко и сказал ей:
   – И тебя, жена, я тоже превращу в камень за то, что ты слово свое не сдержала, показала сестрам бобровую шкуру и на меня беду навлекла. А еще за то, что, обрадовавшись смерти моей, поторопилась выйти замуж за другого.
   Повернулся Бобер-богатырь и вышел из аила. А оставшиеся все сидят, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могут, каменеть уже начали.
   Сел на коня богатырь и оглянулся, а позади него ни аила, ни людей нет – лежит груда серых камней.
   И поскакал богатырь на свою родину, под черную гору со ста водопадами.
   Подъехал к старой юрте Когутэя. Взяли ее за верхушку и снял с земли, как шапку с головы. Потом взял он Когутэя и жену его за плечи, два раза встряхнул над землей, они превратились в сто юношей и сто девушек.
   Тогда он сказал им:
   – Весь Алтай теперь ваш со всеми стадами на пастбищах. Со всеми зверями в тайге, со всеми богатствами в стране. Я всех жестоких канов обратил в серые камни.
   Как только горный ветер схватил последние его слова и унес в ущелья, из глаз пропал и сам Бобер-богатырь.

Где он только что был, все видели.
Место, где его конь стоял, осталось.
А куда он уехал, никто не видал...

____________
1 Белуха – самая высокая гора на Алтае, покрытая вечным снегом.
2 Казан – котел.
3 Кан – князь.
4 Кошма – войлок.
5 Чегень – кумыс, приготовленный из коровьего молока.
6 Обычай у алтайцев радушно принимать гостя.
7 Байтал – 1–2-летний жеребенок.
8 Той – свадьба.
9 Сарлык – Як.
10 Чегедек – женская одежда.
11 Кандык – дикорастущее съедобное растение.
12 Музыкальный инструмент.

Со слов сказителя М. Ютканакова, обработал А. Азанов.