В мастерской сказки (о фильмах А. Л. Птушко)

   Жил в Москве веселый и талантливый художник Константин Павлович Ротов. Он рисовал карикатуры и детские книжки. Читали вы, например, "Приключения капитана Врунгеля"? Вот там его рисунки. Он очень любил молодежь. И я, когда был студентом, ходил к нему в гости, учился у него. Как-то рассказал он такую историю.
   – Жил я летом на даче и перед домом посадил помидоры. Но я все время рисовал, за помидорами ухаживал мало, и они выросли чахлые, жалкие, с маленькими зелеными шариками. А за забором жил другой художник. Рисовал он меньше, но помидоры свои опекал очень тщательно. И они у него выросли пышные, высокие, с большими зелеными шарами.
   Сижу я на террасе, рисую и вижу, как нет-нет да подойдет мой сосед к забору, поглядит с гордостью на свои пышные помидоры, а потом снисходительно на мои жалкие и уйдет к себе довольный.
   Решил я пошутить. Встал утром рано и аккуратно кисточкой покрасил свои маленькие помидоры в красный цвет. Сижу, как обычно, на террасе, рисую и вдруг вижу, за забором ходит обеспокоенный сосед. То на свои помидоры поглядит, то на мои. Наконец не выдержал, спрашивает:
   – Скажите, сосед, почему это ваши помидоры стали красные?
   – Не знаю, – говорю. – Решили созреть.
   – Это очень странно, – говорит сосед. – Я свои помидоры поливаю, окучиваю, подкармливаю, но они все не краснеют, а ваши сами покраснели. Очень странно. И непонятно.
   – Да вы, – говорю, – наверное, свои помидоры замучили воспитанием. Я смотрю, с утра вы на них холодную воду льете, потом навозную жижу, потом что-то у них отрезаете, – ну, подумайте, кому такая жизнь по душе?
   Посмеялись мы этой истории, а лет через десять вспомнил я ее, когда сочинял кинофильм "Гори, гори, моя звезда!". Там у нас среди героев есть один хороший человек – деревенский художник. Играет его артист Олег Ефремов. Очень хотелось, чтобы в этом художнике жило какое-то воспоминание о Константине Павловиче Ротове. "Пусть об этом никто не узнает, пусть об этом только я буду знать, – подумал я. – Но какая-то черточка моего учителя должна в этом деревенском художнике жить". Вспомнил я про историю с помидорами, и придумали мы со сценаристами такую сцену.
   В местечке, где жил художник, лютуют бандиты. Дело происходит давно, в двадцатом году. Кинули бандиты бомбу в дом художника, но не попали, выворотили в саду яблоньку с зелеными яблоками.
   Ее бы срубить, яблоки поросятам скормить, а художник, странный человек, вышел утром и покрасил все яблоки в цвета радуги. Пожалел яблоньку. Люди над ним смеются, жена чуть не плачет, дурнем обзывает. А он знай себе рисует на зеленых яблоках радуги. Хочет, чтобы хоть перед смертью стало дерево красивым, как в сказке.
   Странно, скажете. Но вот Ротов мог бы так поступить.
   Художники вообще иногда бывают странными: все люди только в детстве картинки рисуют, а они всю жизнь рисуют и радуются.
   Но вообще-то я побаивался: вдруг эта сцена не понравится? Скажут, что я выдумал что-то неправдивое. Сняли мы фильм, и однажды иду я по коридору студии, навстречу мне старый режиссер и тоже мой учитель – Александр Лукич Птушко.
   – Саша! – кричит.– Я твою картину посмотрел. Ты там историю из моей жизни снял. Это я в молодости яблоки на деревьях раскрашивал! Я в деревне учительствовал и решил для ребятишек сделать сказочное дерево. Откуда ты узнал про это?

   Александр Лукич Птушко.

   – Ниоткуда, Александр Лукич. Это мы придумали.
   Не может быть. Меня, помню, в деревне после этого дурнем звали, ну прямо как твоего художника Федора. Только я, кроме яблок, еще и ветки раскрасил и ствол.
   Вот так бывает иногда. Рассказываешь об одном человеке, а получается, что о нескольких. И жизнь оказывается богаче наших фантазий. Представляете, какой яркой, какой сказочной была яблоня Александра Лукича?
   Всю свою жизнь Александр Лукич снимает в кино сказки: создает небывалые, невиданные миры, населяет их фантастическими существами.
   Давайте попробуем вместе с вами ответить на вопрос: каким требованиям должен отвечать режиссер сказочных фильмов?
   Во-первых, ясно, что у режиссера должна быть богатая фантазия. Такая, какая бывает у изобретателей, когда человек может представить себе нечто небывалое до малейших деталей и объяснить другим, как это сделать. Мы говорим об этом так: у человека "точное видение", "конкретная фантазия".
   Нетрудно написать: "Огромный трехголовый дракон летел по небу, изрыгая огонь". Вот он, этот летящий дракон из фильма Александра Птушко "Илья Муромец".
   Кажется, что он огромный, как самолет АН-10. Но ведь таких драконов не бывает, и самолет под дракона не загримируешь. На автомобиль, допустим, можно надеть драконью шкуру, на трактор, но не на самолет. Для такого кадра дракона делают в уменьшенном виде. И этот дракон, открою вам секрет производства, размером метра два, летит на фоне специального макета, изображающего старинный город. Как летит, догадаться нетрудно – прикреплен нейлоновыми нитями к строительному крану.


   Дракон размером в два метра летит на фоне старинного города.

   Но ведь это огромный дракон, сказочный, во много раз больше человека. И, чтобы показать его убедительно, создали еще одно чудище. Оно изрыгало настоящий огонь, в каждой его пасти сидел солдат с огнеметом. Оно устрашающе изгибалось. Чудище спроектировали инженеры, рассчитали конструкторы, мастера выточили, выковали, выстругали, сшили части его сказочного тела и под руководством художников и режиссера оживили дракона. Летать такой дракон, конечно, не мог, но зато с этим драконом можно было драться богатырю.
   В нужный момент от удара меча отвалятся одна за другой драконьи головы. И каждое движение дракона заранее спланировано, выверено специалистами вплоть до инженера по технике безопасности, который позаботился, чтобы артист, играющий богатыря, не пострадал на съемке.


Чудище изрыгало настоящий огонь: в каждой его пасти сидел солдат с огнеметом.

   Два эти дракона, казалось бы, такие же родственники, как котенок и тигр, но в целом они на киноэкране создают облик "живого" чудовища. Точности ради надо добавить, что был еще и третий дракон для других кадров.
   Привел я этот пример, чтобы показать, как много изобретательности требуется, чтобы сделать реальным, видимым мир сказки. И художником надо быть, чтобы придумать и нарисовать сказочный мир, и изобретателем, чтобы сочинять волшебные трюки, и механиком, чтобы представить, как можно эти трюки сделать.

   С этим драконом можно было драться богатырю.

   В сказке достаточно порой одного меткого слова, чтобы ваша фантазия дорисовала остальное. А в кино надо показать все дотошно, самым тщательным образом.
   Уж если три богатыря выезжают из белокаменного города, то надо и богатырям справить амуницию богатырскую и город выстроить, как в былине, с белокаменными стенами и палатами.
   Фантазия режиссера может потребовать огромных пространств и тысяч людей. Так, в "Илье Муромце" на двадцать километров в округе были зажжены костры ночного лагеря войска Идолища. На высоком холме расположилась съемочная группа. А внизу, в долине, десять тысяч человек подготовили десять тысяч костров и с наступлением сумерек по команде зажгли их. Страшно стало, как в сказке. До края земли все огни, огни, горят зловеще и тревожно.
   Как можно записать вопрос, на который мы только что ответили? Нужен ли режиссеру-сказочнику размах мышления? Нужно ли умение думать широко, так, чтобы тысячи людей, пространства полей и лесов входили в ваши планы?
   Вспомните, какие сражения происходят в былинах, какие величественные картины писал художник-сказочник А. Васнецов, как значительна музыка Бородина, Мусоргского, Римского-Корсакова! И ответ на этот вопрос станет ясным.
   Но сказочный мир в кино может уместиться и на столе или на полу небольшого зала. В 1935 году Александр Лукич выстроил такой мир в павильоне "Мосфильма" и населил его лилипутами, настоящими гражданами фантастической страны Лилипутии. "Новый Гулливер" назывался этот фильм. Вы его, конечно, видели, он до сих пор на экранах. Тогда это был самый большой фильм с самыми маленькими актерами, или, проще сказать, первый в мире полнометражный кукольный фильм.
   Тысячи маленьких куколок были оживлены в нем покадровой съемкой. Это значит, что для каждой секунды фильма пришлось двадцать четыре раза переставлять куклам ручки и ножки, шевелить листочки на деревьях, поворачивать колеса повозкам – все двадцать четыре раза, чтобы на экране прошло время, за которое вы только и успеете сказать: "Раз-два".
   А потом еще двадцать четыре раза – и еще одно "раз-два". А потом еще... и так, пока не получится фильм на целый час.
   Тут мы, пожалуй, затронули ответы на два вопроса. Один: должен ли режиссер сказочного кино быть трудолюбивым и усердным? И другой вопрос: надо ли каждый раз придумывать что-то совершенно необычное? Выходит, надо и то и другое.
   Но усердие – это малая часть общих забот. Надо, чтобы все на экране происходило легко, как будто само собой. Сказку нельзя рассказывать, потея от натуги. Режиссеру-сказочнику нужна легкая фантазия.
   Как-то я зашел к Александру Лукичу на съемки фильма "Сказка о потерянном времени".
   Вижу, сидит перед киноаппаратом известный артист Георгий Вицин и тихо бормочет какие-то непонятные слова: "Ук-ук! Иебеттов! Ук-ук! Иебеттов!"
   – Что это вы снимаете, Александр Лукич? – спрашиваю я Птушко.
   – Да так, – говорит он, – один несложный трюк. Надо, чтобы на голове у этого артиста, – показывает он на артиста Вицина, – выросли волосы на глазах зрителей. Это снять трудно, но я сниму этот кадр обратной съемкой. Мы сделали такой парик, где все волосы под париком собраны в один узел. Потянем за этот узел, и волосы как будто влезут в голову. А пленку при съемке в киноаппарате будет вертеться в обратную сторону. Значит, если показать ее нормально, увидим, что волосы вылезают из лысой головы. Станет голова волосатая, человек на глазах помолодеет это мне и надо.
   – Здорово! – говорю я.
   – Что ты, это простейший трюк. Такие еще Мельес делал. Но я придумал кое-что новенькое. У меня во время трюка актер удивится и скажет: "Вот тебе и ку-ку!" Это потому, что чудеса начнутся по сигналу кукушки. Вот актер сидит и слова эти учит, – показывает Птушко на Вицина.
   – А я думал, он какие-то заклинания бормочет.
   – Так пленка будет в аппарате идти задом наперед. Значит, и актер должен слова задом наперед произносить. Зрителя слова отвлекут, никто и не заметит, как вдруг волосы вырастут.
   Но иногда сказочная легкость требует очень больших усилий.
   Вот в былине богатыри раскидывают врагов, поднимают их на копье...
   А как его поднимешь, этого ворога? Нет таких силачей в жизни. Попробуйте, возьмите железную трубу и попросите, чтобы ваш приятель обхватил один конец, а вы поднимите его за другой. Ничего не выйдет. И груз тяжелый, и плечо у рычага, которым стало ваше копье, длинное. Но сказкам до правила рычага дела нет. Там чудеса. И режиссер должен создать это чудо.

   Богатыря в этом кадре снимают со спины. А ворог поганый хорошо виден, корчится на копье.

   Для первого кадра изготовили особое копье, у которого при прикосновении к человеку наконечник уходит внутрь. На экране же получается, что богатырь проткнул ворога копьем. Ну, хорошо, часть задачи выполнили – спасли жизнь артисту, играющему ворога. Теперь богатырю надо ворога на копье поднять и через себя перебросить.

   Теперь богатыря снимают в лицо, а ворога на копье со спины.

   Для второго этапа, "на копье поднять", изготовили целое приспособление. Копье с кольцом. В это кольцо ворог влез, оно у него вместо пояса под одеждой. Но такое копье все равно никакому живому богатырю не удержать, даже чемпиону мира. Поэтому копье сделали в виде колодца-журавля. На одном конце – ворог, на другом – тяжелый груз, а посередке – стойка-опора; получился рычаг с двумя плечами. Богатыря в этом кадре снимают со спины. Он собой стойку закрывает. А ворог поганый хорошо виден, корчится на копье.
   Ну, хорошо, поднял богатырь ворога на копье. Теперь его надо перекинуть и сбросить в кучу тел. Нужна новая выдумка. Богатыря снимают в лицо, а ворога на копье – со спины. И правильно делают, потому что это уже не человек, а кукла в натуральную величину. И она легко ходит по копью взад-вперед. Ее и перекинуть можно.
   Вроде бы мы ответили на вопрос, нужна ли режиссеру-сказочнику неистощимая изобретательность.
   Самые невероятные выдумки порой нужны, чтобы решить трудности сказочного кино.



   Кадры из фильма "Новый Гулливер".

   Александр Лукич Птушко рассказал мне как-то, как он бился, когда ему понадобилось, чтобы собака в кино заговорила. Это было во время съемок "Золотого ключика".
   Вы, наверное, не обращали внимания, что в собачьей речи одни согласные. Собака лает: "Гввв! Гв!!! Ррр!.." Гласных звуков, которых так много в нашей речи, в собачьей нет. И пасть она открывает резко. Как же заставить пса плавно открывать рот и чтоб он оказал: "Здравствуй, ми-и-лень-кий Бурати-и-но!" Пригласили консультантов из цирка. Давайте, говорят консультанты, сделаем такой ошейник в виде камеры, надутой воздухом. Собаке воздух сдавит горло, она пасть и откроет, чтобы вдохнуть пошире. Ослабили давление в ошейнике – пасть закроется. Но что с эстрады хорошо, то в кино не смотрится. Нужно, чтобы собака говорила с "удовольствием", с охотой. И то пробовали и это. Как вдруг Птушко говорит:
   – Принесите мне конфеты "коровка".
   Есть такие тянучки – ребячья радость. Они прилипают к зубам, и так приятно растягивать их во рту, поправляя и полизывая языком.
   Принесли тянучки. Птушко дал одну собаке. Собаки – тоже любительницы сладкого. Стал пес разевать свою пасть, чтобы переправить тянучку поудобнее. Медленно разевает. Тянучка тянется. И "проговорил" всю роль.
   Ладно, собака – друг человека, она сладкое любит. А как заставить лебедь белую сказать: "Здравствуй, князь ты мой прекрасный"... А ведь заставили. Довела эта злая птица режиссера до сердечного приступа полным нежеланием идти навстречу предложениям к сотрудничеству.
   И вот такая картина: с одной стороны плавает несговорчивая лебедь, с другой – на легком полотняном стульчике сидит режиссер и капает себе сердечные капли в стаканчик. И вдруг кричит:
   – Нашел! Тащите ко мне ее сюда, эту птицу!
   Притащили Царевну-Лебедь к Птушко. Взял он резиночку, которую в аптеках надевают на бутылочки с лекарством, и надел лебеди на клюв. Стала лебедь клюв разевать, чтобы сбросить резиночку с клюва. И так раскроет клюв и этак. Честное слово, говорит!
   Однако все, о чем мы говорили, – это только подробности, необычайные мгновения, которые должны сложиться в одну общую картину, в единый сказочный мир. А в каждой картине этот мир неповторим, необычен.
   То мир сатирической фантастики – "Гулливер", то озорная, веселая сказка "Золотой ключик", то поэтический сказ "Каменный цветок", то героический эпос "Илья Муромец". Много разных фильмов сделал режиссер Птушко, и каждый по-своему необычен.
   Спрашивается: как надо любить свою работу, чтобы иметь силы каждый день задавать себе все новые и новые неразрешенные вопросы? Как любить эту работу, чтобы не впасть в отчаяние от неудач, не стать высокомерным при успехе?

Фильм А. Л. Птушко "Сказка о потерянном времени"