О музыке "легкой" и музыке "серьезной"
"Мастерская музыкальных инструментов". С французской гравюры XVIII века.
Мы очень привыкли к этим словам – "легкая" и "серьезная" музыка. А попробуйте-ка ответить, что такое легкая музыка и что такое музыка серьезная? Думаю, что это не так уж просто вам удастся. А может быть, и вовсе не удастся. Но вы не смущайтесь – это в самом деле не простой вопрос.
Музыка, литература и все другие искусства неотделимы от жизни человека, являются важной ее частью. Поэтому в искусстве отражается все, абсолютно все, чем живет человек. И не только один человек, а целые народы и даже все человечество. Нет в настоящем искусстве ничего, что не было бы так или иначе связано с человеком, с его жизнью. И нет в жизни человека ничего, что не нашло бы своего отражения в искусстве.
Мальчик, играющий на двойной флейте. Роспись на древнегреческой вазе. VI век до н. э.
А из чего состоит человеческая жизнь? Что в ней главное – "серьезное" или "легкое"? Ну, конечно, "серьезное": неустанный труд, увлеченные занятия, большие мысли и глубокие чувства, верная дружба и чистая любовь, большая радость и такие же большие печали, события, вторгающиеся в жизнь человека, и события, потрясающие весь земной шар, борьба за свободу и справедливость, борьба за счастье, борьба за мир... Вот это все и служит источником большого, серьезного искусства, становится его содержанием, его смыслом.
Но ведь есть в жизни человека и другая сторона. Есть улыбка и смех, шутка и веселье, есть отдых и развлечения. Тут-то и возникает легкое искусство: юмористические рисунки и карикатуры, забавные рассказы и веселые стихи, развлекательные кинофильмы и эстрадные представления...
"Волынщик". С гравюры А. Дюрера. XVI век.
Возникает тут и легкая музыка.
Музыка оказывается нашим незаменимым другом, когда мы хотим развлечься после утомивших нас дел, повеселиться. Без музыки мы не можем ни потанцевать, ни попеть. Музыка создает особо праздничную атмосферу.
Но всякая ли музыка окажется здесь на месте? Конечно, не всякая – это ясно каждому.
Вот захотелось потанцевать – для этого нужна специальная "танцевальная" музыка. Тут нам ни Бах, ни Бетховен не помогут. Не помогут и Глинка с Чайковским, как бы мы ни любили их музыку, как бы ни восхищались ею. В балетных и оперных спектаклях на эту музыку ставятся прекрасные танцы, но это ведь совсем не те танцы, которые мы с вами сегодня танцуем.
А в туристском походе захотелось спеть песню – в любом походе, даже на простой прогулке всем всегда почему-то петь хочется! – тут тоже ни Моцарт, ни Мусоргский не помогут. Нужны какие-то особые, свои, туристские песни. И они обязательно должны быть легкими, чтоб в пути легко пелись, и обязательно современными, чтобы каждое слово было понятным, сегодняшним, чтобы мелодия тоже дышала нашим временем.
Нужна легкая музыка и в цирке. Здесь она должна быть жизнерадостной, молодой и упругой, как упруго, молодо и жизнерадостно само цирковое искусство. Нужна легкая музыка и в любом эстрадном концерте, – без нее окажутся скучными самые блестящие номера эстрадного искусства.
Из легкой музыки вырастает, наконец, и высшая, самая богатая и развитая ее форма – оперетта. Ведь главное в оперетте, ее "душу" и составляет обязательно легкая, обязательно веселая и жизнерадостная музыка!
"Портрет женщины со скрипкой". Энн Вальер-Костер. XVIII век.
Вот видите, как много причин, объясняющих широкое распространение легкой музыки! Но есть здесь еще причина, и мне очень хочется, чтобы вы серьезно над ней задумались. Эта причина премного способствует тому, что легкая, развлекательная музыка распространяется гораздо шире, чем, если так можно выразиться, она имеет на это право. Причина эта заключается в том, что, отражая "легкие" стороны нашей жизни, причем отражая их в самой легкой, общедоступной форме, она далеко не всегда содержит в себе большие мысли и глубокие чувства.
Следовательно, и для того, чтобы воспринять, усвоить такую музыку, от нас чаще всего не требуется ни напряжения мысли, ни напряжения душевных сил. "Развлекательность", "ритмичность", "внешняя красивость", "легкость" (а по сути – облегченность чувств и мыслей) – вот основные качества этой музыки, которую легко слушает, легко поет и под которую легко танцует любой, даже совсем музыкально неопытный, не просвещенный человек.
В этом, конечно, заключено и большое, неоспоримое достоинство легкой музыки – ее широчайшая доступность. Но не зря говорит народная мудрость: недостаток есть продолжение достоинства. И многие люди, встречаясь с легкой музыкой чуть ни на каждом шагу, начинают думать, что это-то и есть самое главное и самое лучшее в музыке. И привыкнув к этой мысли, начинают противиться всякой другой музыке, в слепоте своей и не догадываясь, что эта "всякая другая" музыка и есть настоящее музыкальное искусство!
Как же избежать этой пагубной ошибки? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, попробуем подойти к нему с другой стороны. Ведь встречается иногда и другая ошибка, другая крайность, когда человек очень любящий серьезное, великое музыкальное искусство, пренебрежительно относится к легкой музыке и даже иной раз вовсе ее отрицает. Это тоже плохо, потому что всякая односторонность, всякая ограниченность обедняет человека, его духовный мир.
Русские военные музыканты. XIX век.
Такая крайность встречается, правда, редко, потому что человек, знающий и любящий серьезную музыку, как правило, понимает толк и в музыке легкой, развлекательной.
Всякая музыка – и самая серьезная, и самая легкая–прежде всего обязательно должна быть хорошей.
Между музыкой легкой и музыкой серьезной нет никакой стены и никакой непроходимой пропасти. Они не только существуют рядом, но часто сплетаются друг с другом и даже переходят одна в другую, "Как сплетаются и переходят друг в друга радость и горе, смех и слезы в жизни человека. Потому-то в глубоко трагической опере Верди "Риголетто" может звучать удивительно легкомысленная песенка Герцога (вот прекрасный образец настоящей легкой музыки!), а в беззаботно-праздничное "Итальянское каприччио" Чайковского может проникнуть скорбная, почти трагическая мелодия, возможно, отразившая тот факт, что во время сочинения "Каприччио", в дни карнавального веселья композитор получил известие о смерти горячо им любимого отца...
И уж если существует в музыке непроходимая пропасть и стена, то искать их надо не между "легким" и "серьезным", а между хорошим и плохим!
Ч. Уайт. Негритянский джаз.
И никогда не надо думать, будто серьезная музыка – это музыка "первого сорта", а легкая музыка – музыка "второго сорта". И та и другая должны быть "первосортными"!
Ну, а как же тогда понимать то, что иной раз летают по жизни явно плохие песни, плохие не только по словам, но и по музыке, то есть песни с хилыми, немощными крыльями? Ведь все же встречаем такие песни, не правда ли?
Почему же они все-таки поются? Да либо потому, что слишком привлекательны в них слова и мы тянемся к ним, даже несмотря на плохую музыку. Либо, наоборот, мелодия так увлекает, что остаются просто незамеченными плохие слова. А чаще всего (так бывает даже когда и слова, и музыка не слишком хороши), когда по теме своей, по сюжету песня очень желанна нам, очень нужна.
Но жизнь таких песен очень недолговечна. От полета настоящих, хороших песен их полет отличается точно так же, как полет курицы отличается от орлиного полета. Тому, кто от песни, да и от музыки вообще, требует и ждет немногого, – и курицын полет настоящим полетом показаться может: все-таки ведь взлетела! Все-таки от земли оторвалась! А тот, кто смотрит с более высокой позиции, кто многого требует от музыки, кто уже научился хорошее в музыке отличать от плохого, – тот уж курицу с орлом не спутает!..
И, конечно, нельзя забывать и то, что классическая музыка дает человеку гораздо больше, чем даже самая хорошая развлекательная музыка...
Если мы условно назовем "делом" все серьезное, что есть в нашей жизни в искусстве, а все, что в жизни и в искусстве есть легкого, так же условно назовем "потехой", то не найти лучших слов для того, чтобы определить наше отношение и к жизни, и к искусству, чем знаменитая поговорка: "Делу – время, потехе – час"!