Карло Коберидзе. Когда во дворе играют в футбол
Я стою на веранде и смотрю вниз, во двор. Прямо перед нашей верандой растут вишня, абрикос и еще одно раскидистое дерево. Что за дерево, сказать по правде, не знаю. Не дерево, а великомученик! Весь ствол его оброс гвоздям и костылями для веревок.
У некоторых соседей нет своей "линии" (как говорят в нашем квартале): они сушат белье на чужих веревках. Из-за этого случаются ссоры, и тогда... Тогда кто-нибудь приставляет к дереву лестницу и начинает молотить по нему, вбивая еще один гвоздь. Когда бабушка моя слышит это, она ворчит:
– Накажет их бог из-за этого несчастного дерева! Слыхано ли, так измываться над горемыкой!
Сейчас шесть часов, я стою на веранде и жду: вот-вот ребята выйдут играть в футбол, Гелы не видно, наверное, учит английский. С английским у него не ладится.
Мы с Гелой живем на третьем этаже – наши веранды друг против друга, через двор.
Сколько я себя помню, мы с ним всегда вместе – и в детсад топали вместе, и в школу нас отдали в один год. Так с первого дня и сидим на одной парте. Вместе проучились шесть лет, а сейчас оба в седьмом.
Наши папы вместе ходят на охоту.
Наши мамы вместе ходят на рынок.
Бабушка сначала для Гелы вяжет шерстяные носки, потом для меня...
Когда мы перешли в пятый класс и начались каникулы, отец сказал, что лето мы проведем на даче в Манглиси, это совсем близко от Тбилиси. А Гелу собирались отправить в Кахети к деду: там у них сады, виноградники, ребята знакомые. Он очень радовался этому, но переживал, что мы все лето будем врозь. Я, конечно, тоже расстроился. И тогда отец обещал, что повезет меня на несколько дней в деревню к Геле. Договорились мы так, а на другой день отправились с отцом за покупками.
Зашли в спортмагазин на проспекте Руставели. Отец купил мне тренировочный костюм, тапки, мяч...
– Вернемся домой, а потом мы с Гелой снова придем сюда, – сказал я.
– Зачем? – удивился отец.
– Гела хочет удочки купить. Мы же будем ловить с ним рыбу, когда я поеду в Кахети.
- Ну, это дело нетрудное, – улыбнулся отец. – Мы и сами купим.
– Гела умеет покупать хорошие удочки.
– Пожалуй, немного и я смыслю в этом, – посмеялся отец и купил три удочки разной величины.
Тут вдруг грянул гром, хлынул дождь. Пришлось его пережидать. Правда, ливень скоро перестал.
Потом мы заглянули в книжный магазин, потом в аптеку, а когда вернулись домой...
Когда вернулись домой, двор набит был людьми, соседи столпились, кричат, руками размахивают. Увидел нас дядя Гиорги и заторопился навстречу.
Отец бросил чемоданчик на землю, схватил дядю Гиорги за руку.
– В чем дело? – спросил он дрожащим голосом.
– Эх, – махнул рукой дядя Гиорги, – Гела ногу сломал.
– Как, что ты говоришь?!
Нас обступили другие соседи.
Я растерялся. Поверить никак не мог. Да вот он только в баскетбол играл...
Отец сунул мне в руки чемоданчик и велел:
– Иди домой и не смей шагу сделать!
Дома была одна бабушка. И такая сердитая! Схватила котенка за хвост и тащит от банки с простоквашей – застала на месте преступления. Я еле вырвал беднягу из ее рук.
Бабушка охала, ахала. И тут я сообразил, что она из-за Гелы расстроилась, а на котенке отводила душу. Я и сам не знал, что делать, не мог на месте усидеть, все ходил из комнаты в комнату, на веранду заглянул, потом на кухню. Все думал и думал, как это случилось...
Гела тихий мальчик, спокойный. И на уроках такой; пока все не продумает, не взвесит, не ответит на вопрос. И на переменках не носится, как другие.
Позвонили в дверь, я бросился открывать. Открыл – передо мной стоял Джуаншер. Он сразу протянул мне ключ.
– Отец велел тебе передать, это от квартиры Гелы – пускай, говорит, спрячет.
– Входи же!
Мы остановились в кухне и смотрели друг на друга. Я был так расстроен, что даже в комнату его повести не догадался. А разве можно принимать гостя на кухне!
– А где ты был? – спросил Джуаншер.
– С отцом ходил. Послушай, как же он сломал ногу?
– На баскетбольной площадке...
Тут я взорвался:
– Подножку поставили?!
– Какое там подножку! Он с липы свалился... Кто-то дал по мячу ногой – он и застрял в ветках липы, на самой макушке. Что мы только ни кидали, не сумели сбить. Тогда Гела залез на дерево, поскользнулся и...
– Не надо дальше.
И все же я спросил:
– Он плакал?
– Немного. Хорошо, "Скорая" быстро пришла.
– А в какую больницу его повезли?
Тут бабушка прикрикнула на Джуаншера:
– Что ты тут разболтался!..
И Джуаншер ушел.
Мама вернулась домой поздно. Заплаканная, глаза припухли.
– Как Гела? – кинулся я к ней.
И опять бабушка вмешалась, я видел, она нарочно наступила ногой маме на ногу.
– Хорошо, – ответила мама.
– Я должен повидать его! – сказал я и стал искать туфли.
– Не пропустят тебя к нему, – сказала мама.
Тут уж я не сдержался – всхлипнул. И мама заплакала.
В это время явился отец и так накричал на нас, что котенок юркнул под кровать.
– Ночевать сегодня не приду, – сказал отец, хлопнул дверьми и ушел.
– Пошел дядю Мишу уговаривать, чтоб сделал Геле операцию, – объяснила мама.
Мой дядя – профессор. Всем нашим родственникам и соседям он делает операции. Палец у кого-нибудь заболит – и тут же спешат к моему отцу: скорей, помоги! Отец сначала сердится, потом засмеется, скажет только "эх-эх" и идет к брату.
Я выпил чаю и лег. В полусне мне еще больше стало жаль Гелу, и такой страх охватил! Я вертелся-вертелся в постели, никак не мог уснуть, а когда уснул, Гелу увидел: во сне мы гоняли мяч в нашем дворе, играли без конца...
Утром я долго просил и папу и маму взять меня повидать Гелу, но так и не уговорил их. Я обиделся и отказался есть. Хорошо еще, что отец не слышал, а то он знает, чем лечить отсутствие аппетита. Он лишних слов не тратит – вместо стакана молока литр заставит выпить. И попробуй не выпить!
Когда отец выходит из себя, бабушка Гитлера клянет:
– Он испортил ему нервы, окаянный!..
Бабушка постлала на полу белое полотно, на полотно – одеяло и принялась простегивать его. Я прилег на тахту. И все думал о Геле: как он теперь? Наверное, нога очень болит...
На веранде послышался голос отца, он разговаривал с нашей маленькой соседкой Мзией.
– Что ты играла, Мзия?
– Шумана, дядя Котэ, Шумана играла.
– Ишь ты, – весело сказал отец, – от горшка два вершка и уже: "Шумана, дядя Котэ, Шумана играла!" – передразнил он тоненьким голоском,
Я вскочил, сразу от сердца отлегло: раз отец в веселом настроении, значит, дела у Гелы хороши.
Он вошел в комнату, бормоча про себя:
– А хорошо играет, чертенок...
И похлопал меня по плечу.
– Гела держится молодцом, сынок, хорошо перенес операцию.
Я просиял.
– Правда, пап?
– Правда, сынок, неужели обманываю? – И спросил еще: – Обрадовался?
Я уехал в Манглиси, так и не повидав Гелу. Несколько раз я пытался попасть в больницу, да кто меня пропустит. Вахтер так строго смотрел на меня, словно он, а не мой дядя был профессором.
По субботам отец приезжал к нам в Манглиси. И каждый раз говорил, что Гела поправляется, ему лучше. В одно из воскресений он взял меня с собой в Тбилиси. Мы накупили книг, фруктов. Соседи наши пошли с нами в больницу. Я положи гостинцы на тумбочку у кровати Гелы. Я склонился к Геле и обнял его. Нога у него была в гипсе, а под ноги подложены две подушки.
– Почему так долго не приходил? – упрекнул меня Гела.
А что я мог ответить?.. Наговорились мы с ним вдосталь: о футболе, о школе, о товарищах...
...Через месяц Гелу выписали из больницы и отвезли к дедушке в Кахети.
В то лето наши удочки провалялись в чулане.
В конце августа мы вернулись из Манглиси.
Бабушка от радости сама не своя была. Наш котенок вот такой стал, говорит, и показала мне какой! Когда я был меньше, она все обо мне говорила, а теперь котенок да котенок!
– Что ж, хороши у вас с котенком дела, – усмехнулся отец. – Когда будем справлять ему день рождения?
Бабушка обиделась.
Оказалось, отец купил уже учебники и мне и Геле.
Я вынес на веранду свой разболтанный велосипед и слышу: Гела кличет меня. А я-то думал, он еще в деревне. Оглянулся и вижу: поднял костыль и кричит во весь голос:
– Приехал уже? Здравствуй!
Я швырнул велосипед и бросился к нему. А через час мы уже выложили друг другу все, что только могли, все, что видели и слышали за лето.
С тех пор прошло два года. Три раза Геле меняли костыль.
Вся школа любит Гелу. И раньше любила, пока он ногу не сломал. Сказать, что меня все любят, будет ложь. Гела особенный: никого не задирает, не обижает. Не то что я: чуть мне не так скажут – сразу стукну, без долгих разговоров. Гела учится на пятерки, а я на четверки.
В прошлую четверть я собирался стать отличником, но сорвался. И представляете, на чем. Прямо со злости лопаюсь – на географии. Надо же – на географии! И ведь всего одну четверку получил! Но так не вовремя – нового велосипеда лишился из-за нее. Теперь уж отец не купит... Говорит, уговор есть уговор.
Не стану описывать, как встретила школа Гелу, когда увидела его на костылях. Скажу одно: у преподавателей слезы на глазах навернулись, и вместо Гелы меня наставляли: ну, смотри теперь...
Как наступает пора идти в школу, Гела выходит на веранду и окликает меня:
– Эгей!
Я тотчас выбегаю на веранду, хватаю портфель и лечу по лестнице.
– Доброе утро, дядя Гиорги,– здороваюсь я на бегу с соседом.
– Здравствуй, здравствуй! За Гелой?
– За ним!
– Привет от меня.
Дядя Гиорги – шофер. Он три дня кряду работает, три дня отдыхает.
Я взбегаю к Геле, беру у него портфель, и мы медленно, с передышками спускаемся по ступенькам во двор.
Идем в школу и разговариваем по дороге.
– Скоро нога у меня будет как новенькая, – говорит Гела, – опять будем играть в футбол.
– Не хочу в футбол.
– Что с тобой?! – удивляется Гела.
– Предпочитаю шахматы. Где будешь играть в мяч, когда снег выпадет? А в шахматы всегда можно. Вот почему я предпочитаю шахматы...
До того, как Гела сломал ногу, мы все время гоняли мяч. Я был девятым номером, он – третьим, но в другой команде. Так что он играл против меня. Но не помню, чтобы он хоть раз толкнул меня нарочно или подножку дал. Случалось такое нечаянно, и тогда мы смеялись, будто ничего и не было. Игра, как же иначе!
– Врач сказал, скоро избавлюсь от костылей, – говорит Гела.
– Когда сказал?
– Вчера.
– Вот здорово-то!
Врач навещает Гелу два раза в неделю. У врача в руках маленькая красивая сумка. Она раскрывает сумку, достает из нее белый халат, надевает и спрашивает:
– Ну, как себя чувствуешь?
– Хорошо, тетя Эка. А как вы себя чувствуете?
Врач улыбается. Смеется и Гелина мама; отец его в это время обычно на работе.
Врач осматривает его ногу и уверяет:
– Еще немного – и выбросим костыль в Мтквари.
Так вот "понемногу" – уже два года прошло...
Школа наша не очень далеко, но мы все же иногда опаздываем на урок.
По дороге в школу нам приходится переходить один перекресток. На перекрестке нет светофора зато стоит регулировщик дядя Зорибег.
Завидит нас дядя Зорибег и обязательно спросит:
– Ну, как дела, мальшишки?
(Он азербайджанец, плохо говорит по-грузински.)
– Здравствуй, дядя Зорибег!
– Привет, дядя Зорибег!
– Стравствуй! Как вы, молодсы?
– Хорошо!
Дядя Зорибег знает, где мы учимся и как мы учимся. Что у нас нет братьев и сестер, он и это знает. А где живем, это уж преотлично ему известно! Разумеется, от нас самих...
Он останавливает машины:
– Медленно идите, молодсы!
Мы все-таки спешим.
– Спасибо, дядя Зорибег.
Перейдем мы широкую улицу, оглянемся и видим: машет нам рукой.
И мы ему машем... Обойдем сквер, и вот уже наша школа.
Наш класс на третьем этаже. Сколько ступенек надо одолеть! Я снова держу два портфеля.
Когда мы опаздываем, двери в класс отворяю я. Преподаватель улыбается нам.
– Пришли, ребята?
Когда другие опаздывают, видели бы вы, как им достается!
В классе я оба портфеля кладу в парту, потом, когда Гела садится на свое место, ставлю его костыль у доски.
Гела только на большой перемене выходит в коридор. А на других мы сидим и болтаем.
Из школы мы возвращаемся так же медленно с передышками.
Опять широкая улица, опять голос:
– Домой, молодсы?
И рука дяди Зорибега останавливает машины.
Потом я иду домой. Обедаю. А после... После опять с Гелой – занимаемся.
Потом, если нам смотреть по телевизору нечего, играем в шахматы, когда холодно – в комнате, когда тепло – на веранде.
В это время, случается, во двор забредает маленький человечек с мешком на спине и протяжно кричит:
– Земля-я для цветов! Кому зе-мля для цветов!
Услышит бабушка Дати, вспомнит, что внук ее во дворе, и машет ему веником с четвертого этажа:
– Чтоб тебя земля поглотила, подымись, наверх! Сколько можно играть!
Когда лучи солнца достигают окон второго этажа, ребята со всего дома высыпают во двор и берут кирпичи.
Высокий Джуаншер отсчитывает шесть шагов и ставит кирпичи с двух концов. Лео выносит мяч, ребята делятся на две команды, первоклассники, второклассники и третьеклассники не имеют права играть с семиклассниками, поэтому они мечтают поскорее перейти в четертый класс.
Иногда мяч летит без адреса, и разлетаются стекла в окне, но это уже стало делом обычным.
Три раза в неделю дядя Гиорги становится в центре двора и спрашивает:
– В чьи ворота сперва?
Разгорается спор.
– Пускай сначала в ваших воротах станет, – говорит высокий Джуаншер.
– Почему это сначала в наших?! – возмущается Лео.
В конце концов они договариваются, и начинается игра.
Тогда все от мала до велика выходят на веранды и следят за игрой.
Мы с Гелой тоже на веранде расставляем фигуры на шахматной доске.
Раньше было так: в чьих воротах стоял дядя Гиорги, та команда проигрывала. А теперь решили: в первом тайме он вратарь одной команды, во втором – другой.
Стоит дядя Гиорги в воротах и один за другим пропускает мячи. А когда выбивает мяч, он падает прямо у ног противника, тот бьет по мячу, но судья уже протягивает руку к центру.
Судьей всегда низкий Джуаншер (у нас два Джуаншера во дворе).
И второй вратарь не чудо. Я о Галусте говорю. Как пропустит мяч, так отец его, Акопа, вскакивает со стула, возмущается:
– Бай, зря тебя кормлю-пою!
Вот когда надо посмотреть, как хохочет мой отец.
– Что ты, как гусь, переваливаешься! – кричит на Кахи его отец. – Сильней бей, сильней.
А тетя Ивелита еще громче кричит на мужа:
– Да замолчи ты! – разводит руками и жалуется моей маме: – Совсем свел с ума ребенка!
Пока мы с Гелой делаем два хода, дядя Гиорги успевает пропустить два мяча.
Во дворе становится все шумнее.
Я сижу, уставившись в шахматную доску, Гела стучит костылем по полу:
– Паата, что ты делаешь? Подножку подставляешь?! Не стыдно тебе?!
– Ну-ка, марш наверх! – Это дядя Пааты.
– Не буду больше! – обещает Паата.
– Смотри, еще одна подножка – пойдешь домой!
Я тоже гляжу вниз.
– Тоже мне футболист!
– Иди, – просит меня Гела. – Покажи им, как надо играть.
– Не хочу, предпочитаю шахматы, – отвечаю я, хотя, что от вас-то скрывать, при виде мяча у меня коленки трясутся. Целых два года я в футбол не играл. Случается, иногда ударю по мячу и тут же вспоминаю Гелу...
– Ты неправильно поставил королеву, – говорю я Геле. – Знай, возьму ее.
Гела все размахивает костылем.
– Кому подаешь, Каха!
Каха вскидывает голову в нашу сторону.
– Да, правда, я неправильно поставил! – говорит Гела и ставит королеву на другую клетку.
– Ух, молодец Галуст, спас ворота! Такой мяч никто бы не взял! – не удерживаюсь я. Гела дергает меня за руку.
– Что делает черный король на черной клетке?
– Да...
И мы снова расставляем фигуры.
Когда вратарем дядя Гиорги, игра всегда кончается вничью. Дойдет счет до "пять – пять" или "семь – семь", и он кричит жене:
– Маквала, мне из Аджамети* не звонили?
– Телефон оборвали, дорогой! Ждут не дождутся!
– Не хочу больше играть, – говорит он ребятам.
Гиорги уносит с собой мяч.
– А мяч куда?! Мой он! – бежит за ним Лео.
– А я думал, мой, – притворно оправдывается дядя Гиорги и, отряхивая брюки, смеется.
Потом всех зовут по домам...
Так кончается футбол в нашем дворе...
– По радио говорили: завтра дождя не будет, – говорит Зура...
Хоть бы и вправду не было завтра дождя! Завтра наше "Динамо" играет...
_____
* Страна Дураков.
Перевод с грузинского Э. Джалиашвили.
Рисунки Е. Медведева.