Когда картина приходит в Эрмитаж

Святой Лука и мадонна

   В 1850 году хранитель эрмитажной галереи художник Бруни нашел и купил интересную картину голландского художника XV века Ван дер Вейдена.

   Рогир ван дер Вейден (ок. 1400–1464). Святой Лука, рисующий портрет мадонны

   Некогда сам автор сделал с нее три копии или, как говорит, – написал ее в четырех повторениях.
   Бруни не сомневался, что в Эрмитаж попала одна из этих, подлинных картин. Но вот, что было странно. Картина Ван дер Вейдена называлась "Святой Лука, рисующий портрет мадонны", на ней, конечно, были и Лука и мадонна. А здесь, на деревянной дощечке, был только Лука, и он действительно рисовал, но что – неизвестно: никакой мадонны не было. Неужели кто-то отрезал половину картины? Но кто и зачем? Долгое время это оставалось никому неизвестным.
   Прошло десять лет. И вдруг вторая половина нашлась. Из Парижа пришло известие, что какой-то торговец картинами купил в Испании "Позирующую мадонну с младенцем". Мадонна позирует, но живописца нет. Эрмитаж приобрел мадонну. Когда обе картины соединили, оказалось, что они в точности подходят одна к другой.
   Позже выяснилось, что картина принадлежала некогда испанским монахам. Вот они-то и произвели над ней эту варварскую операцию. Зачем? Наверное, затем, чтобы выручить больше денег.
   Сейчас картина висит в Эрмитаже, и никто не догадается, что ее половинки долго жили на расстоянии тысяч километров одна от другой.

Художник неизвестен

   В годы гражданской войны, когда владельцы роскошных особняков в страхе перед революцией бежали за границу, в их залах и гостиных остались драгоценные картины.
   Советская власть передала все это богатство Эрмитажу.

   Карл Андреас Рутхарт. История Товия. Ок. 1660

   Не простое дело – поместить картины в залы замечательного музея. Надо отобрать все самое ценное, все настоящее, изучить каждую картину, определить ее стоимость и, наконец, развесить все так, чтобы можно было не только смотреть, но и понимать: в какой стране, в каком веке жил тот или другой художник, к какой он принадлежит школе. Всем этим занялись ученые – знатоки картин, сотрудники Эрмитажа.
   А как быть, если полотно незнакомо ученым, а подписи на нем нет, или она совершенно неразборчива, стерлась от времени, замазана неумелым реставратором? Редко, очень редко, искусствоведы мирятся с тем, что в каталоге значится: "Картина неизвестного художника".
   А бывает и так: подпись есть, но не подделана ли она? Владельцы картин иногда подделывали подпись, чтобы малоценную картину выдать за произведение знаменитого художника; делали это, чтобы дороже продать или просто похвастать редким полотном.
   Но если подписи нельзя верить, то чему же верить?
   В таких случаях ученым помогает их большой опыт, большие знания. Часто знатоку достаточно взглянуть на картину, чтобы узнать не только время и место, где родилась картина, но и художника.
   И все же порой картина задает ученым нелегкие загадки.
   Долго висела в Эрмитаже картина, о которой в каталоге значилось: "Картина неизвестного художника голландской школы. XVII век". На ней изображены люди в одеждах древнего Востока и между ними множество животных. В правом углу, на большом тюке еле заметные какие-то черточки. Буквы? Подпись художника? Вероятно, – да, но разобрать ее было совершенно невозможно.
   Картиной заинтересовался молодой тогда ученый Юрий Иванович Кузнецов. Подпись он решил пока оставить в покое, – все равно от нее толку мало. И, как всегда, все началось с пристального разглядывания: издали, вблизи, в лупу, и опять издали. Голландская школа? Вот это-то и казалось ученому сомнительным. Похоже, очень похоже, и все-таки – нет, это не голландский художник.
   Однажды, вглядываясь в картину, Кузнецов заметил, что крылечко ему что-то напоминает... Где-то он уже видел такое. Но где? И вдруг вспомнил: на хорошо знакомой ему картине немецкого художника Карла Андреаса Рутхарта. Немецкого художника, а не голландского. Может быть, это картина Рутхарта?
   Кузнецов начал деталь за деталью сличать "свою" картину с полотнами Рутхарта, всеми, какие имеются в Эрмитаже. И вот, что он открыл.
   Многое на этих полотнах, так же как и на картине "неизвестного художника", напоминало голландскую школу. И это не удивительно – Рутхарт учился живописи в Голландии. А вот шерсть животных написана иначе. Так писал ее только Рутхарт.
   Но вносить поправку в каталог еще рано. Снова и снова с лупой в руках вглядывается ученый в картину. В тысячный раз переводит взгляд на подпись в углу. Что такое? На секунду ему ясно бросилось в глаза слово Рутхарт! – Нет, это только показалось: всей подписи прочесть нельзя, но буквы – "Р...Т...Х...Т" – выступили совершенно отчетливо. Ученый еще боится радоваться: может быть, он себе это внушил? Стишком много думал об этом имени, вот и померещилось в этих черточках знакомое.
   На обратной стороне картины – он знает – есть следы выцветших чернил. Может быть, теперь удастся разобрать, что там написано?
   И действительно удалось. Сначала он прочел знакомое имя, а потом и всю строчку: "Картина Голицына. Рутхарт".
   Вот теперь ученый мог смело заявлять о своем открытии.
   Кузнецов отгадал и содержание картины. Художник очень своеобразно рассказал в ней легенду о том, как разбогатевший в дальних краях сын вернулся к своему слепому отцу с богатыми дарами – тюками товаров, животными, а главное – с волшебным средством, исцеляющим слепоту.

Что поразило голландцев

   Однажды Эрмитаж посетили голландские искусствоведы. И, конечно, дольше всего они задержались там, где все, или почти все, знакомо и близко их сердцу, – в залах голландской живописи.

   Фердинанд Боль. Моисей и Иофор. Ок. 1655–1656

   Долго стояли они у полотен великого Рембрандта. Потом перешли к его ученикам. Одна маленькая картина удивила и взволновала их. Голландские ученые не знали о ее существовании. Давно ли она в Эрмитаже? Да, в Эрмитаже она давно, но здесь, на почетном месте, среди работ учеников Рембрандта, висит недавно. До этого она хранилась в "запаснике", где лежат неопознанные картины.
   Сотрудница Эрмитажа Ирина Владимировна Линник рассказала гостям историю этой картины.
   Вот она перед нами, эта небольшая картинка. У входа в пышный шатер, на возвышении сидит старец, окруженный народом. На ступеньках человек с длинными волосами почтительно склонился перед ним, и старец касается жезлом его груди. На всех людях цветные плащи и тюрбаны. Что все это означает? Кто этот старец? Кто склонившийся перед ним человек?
   О картине известно было одно: написал ее ученик Рембрандта. Кто именно – об этом шли споры. Ирина Владимировна утверждала, что художник Фердинанд Боль, и взялась доказать.
   Началась работа. Как всегда – пристальное разглядывание, сравнение со всеми картинами Фердинанда Боля. Все очень похоже: и манера изображать людей, и небо, и расположение фигур, то, что художники зовут "композицией", и краски – желтая и винно-красная, любимые тона Боля.
   Но доказательств, неопровержимых доказательств, пока не было.
   В Эрмитаже хранятся фотографии со всех картин, которые выставлены в знаменитых музеях мира. Внимательно перебирая их, Линник напала на снимок с известной картины Боля "Увенчание лаврами консула Марка Дуилия", где изображен точно такой же мальчик с собачкой, как и на нашей картинке. Не могло же быть, чтобы совершенно одинаковые мальчики были написаны двумя разными художниками!
   Вот это уже было доказательством.
   Кто этот старик на картине и что он делает, исследовательница узнала, когда хорошенько порылась в Библии. Там рассказывается, как однажды к законодателю древних евреев Моисею прибыл отец его жены, мудрый Иофор. Он увидел, что Моисей целыми днями сидит в судилище и все дела решает сам. Иофору это не понравилось, и он дал своему зятю совет – избрать из народа старейшин – лучших людей и передать им часть своих дел. Пусть они возвращают на суд Моисея только самые трудные дела, а остальные решают сами. Моисей так и сделал. Он выбрал семьдесят "тысяченачальников", "стоначальников" и "пятидесятиначальников" и каждого торжественно посвятил в высокое звание.
   Вот этот момент – "посвящение" и изобразил художник. Казалось бы, все ясно. Перед ученым картина Боля "Посвящение в старейшины". Но ученый не считает свое дело законченным. Пока Ирина Владимировна изучала картину, перед ней встали новые загадки, и их надо было разгадать.
   Разглядывая полотно, Линник заметила в левом углу еле заметный круг – он просвечивал сквозь слой краски.
   Картину передали в рентгеновский кабинет, и там выступили очертания фигур, которых нет на картине. Круг оказался щитом, на который опирается воин в восточном одеянии. Почему художник написал, а потом замазал этого воина со шитом? Непонятно.
   Внимательно, "насквозь" изучая картину, исследователь понял, что перед ним не законченная вещь, а эскиз – подготовительная работа к какому-то большому полотну. К какому же? И где это полотно? Кто мог заказать художнику картину на такую тему?
   Это и были те вопросы, которые так взволновали наших гостей из Голландии.
   И снова поиски, снова размышления... Внезапно пришло в голову: вот, что надо посмотреть! Есть в Эрмитаже собрание очень интересных фотографий с рисунков Мюнхенской галереи. Это наброски, карандашные эскизы к большим картинам, которые художники XVII века писали для Амстердамской ратуши, только что тогда построенной.
   Может быть, там найдется ответ?
   Так и есть! В руках ученого маленький снимок с рисунка Фердинанда Боля. Тот же большой шатер, тот же старик, и он так же касается жезлом склоненного перед ним человека. Это карандашный набросок для большой картины, которая должна была украсить главный зал ратуши. Значит, наша маленькая картина в красках – эскиз к той же картине.
   Вот только мальчика с собачкой на карандашном рисунке нет, и человека в светлом плаще тоже нет. Их художник придумал позже.
   Но вот, что интересно: на рисунке есть воин со щитом, которого нам открыл рентгеновский луч! Теперь искусствоведу понятно, почему художник замазал эту группу: она отвлекала внимание от Моисея и "посвящаемого". А ведь они главные герои.
   Но почему художнику понадобились библейские герои для голландской ратуши?
   Чтобы это понять, надо знать историю Голландии, надо вникнуть в смысл великих событий, происходивших в ней.
   Это была счастливая пора в жизни Голландии. Трудолюбивый, героический народ сверг власть чужеземцев, окончательно освободился от ига деспота, и народом стали управлять собственные "тысяченачальники" и "стоначальники". "Генеральные штаты" – так называли голландцы собрание своих старейшин. Разве это не было похоже на ту древнюю историю, о которой люди читали в Библии?
   Часть прекрасных картин, написанных триста лет назад для ратуши, утрачена. Исчезло и это полотно Фердинанда Боля. И вдруг теперь нашлась маленькая картинка в красках – эскиз, по которому можно судить о самой картине.