Холодная майская ночь (ирландская сказка)

   Ирландия такая страна, что о ней слышал каждый. Но не каждый слышал о Старом Ачильском Вороне и, тем более, про одну холодную майскую ночь, когда вдруг вернулись зимние холода и загудел ледяной ветер.
   В тот день и с утра было холодновато, а к вечеру так приморозило, что бедный Старый Ачильский Ворон места не мог найти. Он и туда летал, и сюда: всюду холодно. Совсем отчаявшись, прилетел он к орлиному гнезду и видит: в хорошем, удобном гнездышке сидит птенец и ждет папу.
   "Дай-ка, – подумал Старый Ачильский Ворон, – примощусь и я здесь. Может, теплее будет". Сел он в гнездо, устраиваться начал да и вытолкнул орленка из гнезда.
   А тут и стемнело.
   Послышался шум крыльев, это Орел спешил к своему гнезду, нес в клюве здоровенный кусок мяса. И поскольку было темно, не заметил Орел, что в гнезде уже не его орленок, а Старый Ачильский Ворон смирненько посиживает. Накормил он Ворона и согрел. Ворон же сидит да помалкивает.
   Тут и ночь наступила, и такая холодная, что Орел клювом застучал и, так как уснуть все равно не мог, стал согреваться: взлетит в ночное небо, покувыркается, согреется и вновь сядет, птенца прикроет. Старый Ачильский Ворон радуется – тепло ему.
   Но к рассвету беспокойно ему стало и страшно. Вдруг Орел увидит, кого он всю ночь согревал. Орел же сидит и жалуется, что вот, мол, какая холодная ночь – такой ночи он и не упомнит.
   Ворон возьми да и скажи:
   – Нет уж. Была ночка и похолоднее!
   – Откуда ты знаешь?! – удивился Орел.
   – А вот и знаю, – упрямо сказал Ворон. – Была ночка и похолоднее.
   – Так я тебе и поверил! – рассердился Орел.
   – Если не веришь, можешь спросить у Черного Скворца, что живет в-о-о-н за тем лесом.
   – Ладно, – насупился Орел, – я полечу и спрошу. Но смотри!
   И Орел взлетел ввысь.
   Он летел без остановки до леса и через лес, пока не долетел до Черного Скворца.
   Черный Скворец сидел на телеграфном проводе и ждал солнышка. Орел подлетел к нему и сказал:
   – Здравствуй, Черный Скворец! Я прилетел к тебе вот по какому делу. Ты, конечно, знаешь, что у меня есть сын. Ему, правда, всего месяц, но он уже говорит и даже спорит со мной. Сегодня была такая холодная ночь, я прямо в гнезде не мог усидеть от холода. Вот я и сказал, что не помню ночи холоднее этой, а сын мой в ответ: была ночь и похолоднее. Как я мог поверить ему? Так вот скажи, помнишь ли ты ночь холоднее сегодняшней?
   – Пожалуй, не помню, – ответил Черный Скворец, – хотя в этих местах живу давным-давно. Видишь проволоку, на которой я сижу?
   Когда я прилетел, это была новая толстая проволока. А как ты знаешь, у меня есть привычка каждые семь лет чистить об эту проволоку свой клюв. Мне осталось почистить клюв еще раз – и проволока порвется: такой стала тонкой. И все же я не помню ночи холоднее этой. Но, может быть, Олень помнит. Он ведь старше меня. Лети к нему и спроси.
   Орел поднялся над лесом и долго летел, прежде чем увидел Оленя. Олень важно разгуливал по огромной поляне.
   Орел подлетел к нему и сказал:
   – Здравствуй, Олень! Я прилетел к тебе, чтобы спросить, была ли когда-нибудь ночь холоднее сегодняшней? У меня есть сын. Он лишь месяц тому назад вылупился из яйца, но сегодня, когда я, так и не уснув, пожаловался на холод, он заявил мне, что была ночь и похолоднее. Я не поверил ему. Тогда он послал меня к Черному Скворцу, но тот тоже не помнит и отослал меня к тебе.
   Задумался Олень. Долго думал, а потом говорит:
   – Я живу возле этой поляны вот уже тысячу лет. Ты видишь длинный забор вокруг поляны? Так вот весь этот забор построен из моих рогов, они у меня меняются каждый год. Но и за всю мою жизнь не было ночи холоднее этой. Может быть, помнит Одноглазый Ассоройский Лосось, он ведь старше меня. Лети к нему, Орел, и спроси.
   Молнией взвился Орел в небо и полетел к реке, где жил Одноглазый Ассоройский Лосось. Он летел долго-долго, пока достиг той реки. Увидел Лосося и спустился к нему.
   – Здравствуй, Одноглазый Ассоройский Лосось! – сказал Орел. – Я прилетел к тебе издалека, чтобы спросить, помнишь ли ты ночь, которая была холоднее сегодняшней? Вчера поздно вечером я вернулся домой, принес мяса моему сыну и хотел было уснуть, но было так холодно, что я всю ночь не спал, а кувыркался в небе, словно какой-то несчастный жаворонок. На рассвете я не вытерпел и пожаловался вслух. И мой сын, этот птенец, которому, по правде говоря, еще нет и месяца, сказал, что была ночь и холоднее. А когда я не поверил ему, он сослался на Черного Скворца. Я тут же полетел к Черному Скворцу, который сидел на телеграфном проводе. Я спросил его, была ли ночь холоднее этой, но он ответил, что хоть и живет на свете давно, что хоть и точит он клюв о проволоку каждые семь лет, так что ему осталось поточить клюв еще раз и проволока порвется, – он не помнит ночи холоднее. И он послал меня к Оленю, который живет на свете уже целую тысячу лет, так что из его рогов построили длинный забор вокруг поляны, где он прохаживается, и нужно еще только два рога, чтобы закончить забор, но и он, Олень, не помнит ночи холоднее сегодняшней. А что скажешь мне ты?
   – Я скажу, – ответил Одноглазый Ассоройский Лосось, – что я помню такую ночь. Это было много лет тому назад. Еще с вечера мне было невыносимо холодно, а ночью я только и делал, что выпрыгивал из воды, как козел, чтобы согреться. А к утру ударил такой мороз, что, выпрыгнув, я упал обратно уже не в воду, а на лед. Я вмерз в этот лед, как лягушка, и не мог пошевельнуться. В это время над рекой летел Старый Ачильский Ворон. Увидев меня, вмерзшего в лед, он спустился и стал долбить лед своим желтым от старости клювом. Он долбил лед до тех пор, пока не добрался до меня и не выклевал мне глаз. Довольный и сытый он улетел, но с тех пор меня и зовут Одноглазым Ассоройским Лососем…
   Орел не дослушал его рассказ. Он стрелой устремился к своему гнезду. Он, наверное, думал, что Старый Ачильский Ворон его дожидается. Как же он заблуждался!

Пересказал И. Сергич
Рисунки Ю. Мезерницкого