Пропавшая песенка (эскимосская сказка)

   Пришла весна. Из теплых краев прилетели на берег Берингова пролива две пуночки. Свили себе гнездо на высокой скале у самого моря.
   Пуночка-мать снесла яйцо и принялась его насиживать. С места слететь боялась, чтобы яйцо холодным ветром не обдуло. От дождя его собой прикрывала, недоедала, недосыпала.
   Наконец вылупился из яйца сынок. Да такой удачный, такой пригожий. Ни у кого на всем побережье птенца красивее не нашлось бы. Одно плохо – криклив очень.
   Тут уж и вправду родителям некогда было ни попить, ни поесть, ни поспать. Если отец на добычу улетел, мать баюкает сыночка. Если мать улетает, отец над ним хлопочет.
   Вот однажды сидела пуночка-мать на краю гнезда и пела сыну песенку.

– Чьи-чьи это маленькие ножки,
Чьи-чьи это маленькие крылышки?
Чья-чья это миленькая головка,
Чьи-чьи это миленькие глазки?
Чьи-чьи, чьи-чьи?

   Летел мимо ворон, услыхал песенку, сел неподалеку и стал слушать. Слушал, слушал и заслушался. Так понравилась ему эта песенка, сказать невозможно. Принялся он просить пуночку:
   – Отдай мне песенку!
   – Что ты! – говорит пуночка. – Не могу отдать. Одна она у нас. Нету другой песенки.
   – Я тебя очень прошу, – уговаривает ворон.– Я теперь без этой песенки жить не могу.
   – А мой сынок без песенки заснуть не может. И не проси, не отдам!
   Рассердился ворон.
   – Добром не отдашь, силой заберу!
   Налетел на пуночку, вырвал у нес песенку и улетел.
   Тут пуночка-сынок раскричался, расплакался. И пуночка-мать заплакала.
   Вернулся пуночка-отец с охоты. Видит, слышит – сынок плачет, жена плачет.
   – Что с вами? – спрашивает. – Какая беда случилась?
   – Страшная беда, – отвечает мать-пуночка, – Налетел ворон, унес нашу песенку. Теперь ни за что не заснет сынок, весь исплачется! Как жить будем?
   Разгневался пуночка-отец, глазами засверкал, ногой топнул.
   – Дайте мне охотничьи рукавицы, мой боевой лук, мои меткие стрелы! Полечу искать обидчика, из горла у него песенку вырву!
   Летел он, летел, много птиц видал, да все не вороны. Наконец увидел на утесах целую стаю воронов. Сел невдалеке, наложил стрелу на лук, натянул тетиву, ждет. Кто его песенку запоет – тому и стрела.
   Однако вороны своими делами занимаются. Старики на солнышке греются, старухи судачат. Молодежь игры играет. Парни-вороны своим милым что-то на ухо нашептывают. И никто песен не поет – ни пуночкиных, ни своих. Разок-другой каркнут, да разве это песня!
   Полетел пуночка-отец дальше. Летел, кружил, видит – сидит ворон на дереве. Клюв вверх задрал, глаза закрыл, качается из стороны в сторону и поет-заливается:

– Чьи это маленькие ножки.
Чьи это маленькие крылышки?
Чья это миленькая головка.
Чьи это миленькие глазки?
Пропоет и снова начинает:
– Чьи это маленькие ножки,
Чьи это маленькие крылышки?..

   – Вот он, злодей! Вот он, похититель лучшей в мире песенки! – сказал пуночка-отец.
   Сел на ветку того же дерева, натянул тетиву, пустил стрелу в ворона. Скользнула стрела по твердым маховым перьям и на землю упала. Ворон даже не заметил, глаз не открыл. Поет-заливается.
   Тогда пуночка-отец выхватил – сколько было в колчане – стрелы, заложил их между пальцами и начал пускать в разбойника. Сразу по четыре стрелы.
   А ворон все поет:

– Он, чьи это маленькие ножки!
Ох, чьи это маленькие крылышки!
Ой-ой, что-то мне попало в бок!
Ох, чья это миленькая головка!
Ой, что-то меня колет!
Ох, чьи это миленькие глазки!

   Ой-ох! Ох-ой! Не могу больше! Кар-кар-р!
   И выпустил песенку из клюва.
   А пуночка-отец схватил ее и полетел скорее к своему гнезду.
   Подлетает, слышит – сыночек кричит, жена плачет.
   – Не кричите, не плачьте, – говорит им пуночка-отец. – Я нашу песенку у злого ворона отнял. Вот она!
   Обрадовалась пуночка-мать, запела песенку. Утих сынок, заснул.
   С тех пор пуночки, едва завидят, что ворон мимо летит, замолкают. Боятся даже клюв раскрыть. Вот песенка и сохранилась. И сейчас все пуночки ее поют своим крикливым детям.

Пересказала Н. Гессе.
Гравюры К. Овчинниковой.