Владимир Даль – моряк, врач, сказочник, языковед

   Мартовским вечером 1819 года, по большой дороге из Петербурга в Москву, в санях, запряженных парой почтовых лошадей, ехал семнадцатилетний, только что окончивший морской кадетский корпус, мичман. Было морозно, ветер прохватывал до костей, и седок плотнее кутался в тонкую, сшитую перед выпуском в офицеры, шинель. Ямщик, поглядев на небо, сказал:
   – Замолаживает...
   – Как? – переспросил моряк. – Замолаживает? И, выслушав объяснение ямщика, записал в тетрадку: "Замолаживать – иначе пасмуреть – в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, клониться от мороза к теплу.
   Еще юношей Владимир Иванович Даль пристрастился собирать разные народные слова, выражения, пословицы, поговорки и записывать их значение – "толкование".
   Во время службы в Черноморском флоте молодой офицер не переставал собирать образцы народного языка. В свободные от службы часы бродил он по степи под Николаевом и записывал песни, сказки, пословицы, которые слышал от крестьян и чумаков.
   Привычка пополнять свои записи осталась у Даля, когда, отслужив три года на флоте, он поступил на медицинский факультет Дерптского (Тартуского) университета, когда как врач участвовал в военных походах русско-турецкой и русско-польской войн.
   "Бывало на дневке где-нибудь, – вспоминал Даль, – соберешь вокруг себя солдат из разных мест, да и начнешь расспрашивать, как такой-то предмет в той губернии зовется, как в другой, как в третьей, взглянешь в книжку, а там уже целая вереница областных речений".
   За время войны с Турцией накопилось так много тетрадей с записями, что молодому врачу-лингвисту пришлось купить вьючного верблюда. Как огорчился Даль, когда во время налета турецкой конницы из обоза пропал его верблюд с научным грузом. Зато и обрадовался, когда через несколько дней казаки отбили верблюда с ценной поклажей и привели к хозяину. Материалы будущего словаря, избежав турецкого плена, были спасены.
   В 1832–1834 годах Даль как военный врач служил в Петербурге. Здесь он сблизился с Жуковским, Пушкиным. Крыловым, Языковым, Гоголем, Одоевским. Тогда же под псевдонимом "казака Луганского" Даль выпустил небольшую книжку народных сказок. В предисловии книги он говорил: "Сказочник хотел только познакомить земляков с народным языком, дать небольшой образчик запасов народных слов, о которых мы мало или вовсе не заботимся, между тем как рано или поздно без них не обойтись".
   Даль считал, что его обязанность "выкопать золото из скрытых рудников народного языка и быта, чтоб выставить его миру напоказ".
   Эту книгу горячо встретили передовые русские люди. Особенно понравились сказки, собранные Далем, Пушкину. Рукопись "Сказки о рыбаке и рыбке" великий поэт подарил Далю с надписью: "Твоя от твоих! Сказочнику казаку Луганскому – сказочник Александр Пушкин".
   Однако, первый опыт принес его автору немалые неприятности. Негласный агент политической полиции, писатель Булгарин, истолковав одну сказку как насмешку над царской особой, министрами и другими высшими чинами империи, донес на Даля. В другой сказке Булгарина возмутило, что герой ее – черт Сидор Поликарпович – назван христианским именем, что военная и морская служба изображены столь тяжкими, что даже черт не может их вынести и сбегает.
   Однажды утром, когда при обычном обходе палат. Даль осматривал больных, за ним явились жандармы и арестовали его. Только благодаря заступничеству влиятельного Жуковского, автора "крамольных" сказок освободили из заключения. Но книгу все же конфисковали и уничтожили.
   В 1834 году, оставив медицинскую деятельность, Владимир Иванович уехал в Приуралье. Это был совсем не исследованный, глухой край. И какое раздолье для любимого занятия Даля! В служебных поездках по деревням и селениям Даль не уставал записывать пословицы, сказки, песни. Увлекся изучением незнакомой природы и начал собирать ботанические и зоологические коллекции. Позже он отослал эти собрания в Петербург и был избран членом-корреспондентом Академии наук.
   Как-то раз Даль рассказал Пушкину, что шкурка, которую каждый год сбрасывает змея, зовется в народе "выползной". На это великий поэт заметил: "Вот мы пишем, зовемся писателями, а половины русских слов не знаем! Зато по-французски нас взять – так мастера!". На другой день Пушкин пришел в новом сюртуке и спросил: "Какова выползна?" – и пообещал со смехом – "из этой выползны я не скоро выползу. В этой выползне я такое напишу, что не отыщете ни одной французятины".
   Однако этому обещанию не суждено было сбыться. Через несколько дней произошла дуэль Пушкина с Дантесом.
   Владимир Иванович не отходил от постели смертельно раненого поэта. В эти последние дни Пушкин как бы побратался с Далем и заговорил с ним на "ты".
   Всё, что происходило в последние дни жизни Пушкина, Даль тщательно записал. Его "Записки" – свидетельство мужества и выдержки великого поэта. На слова Даля: "Терпеть надо, любезный друг, делать нечего. Но не стыдись боли своей, стонай, тебе будет легче", – Пушкин ответил отрывисто: "Нет, не надо стонать, жена услышит: и смешно же, чтоб этот вздор меня пересилил, не хочу".
   Именно Даль, желая подбодрить Пушкина, сказал: "Много добрых людей принимает в тебе участие – залы и передняя полны с утра до ночи".
   "Несколько раз умирающий Пушкин, – вспоминал Даль, – подавал мне руку, сжимал ее и говорил: "Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше, ну – пойдем!" Опамятовавшись, сказал он мне: "Пригрезилось мне было, что я с тобой лезу вверх по этим книгам и полкам, высоко – голова закружилась". Немного погодя он опять, не раскрывая глаз, стал искать мою руку и, потянув ее, сказал: "Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе... "
   В Приуралье Даль оставался до 1841 года, потом вновь служил в Петербурге.
   К этому времени Даль уже в совершенстве знал народные говоры. Однажды летом, на даче, он услышал разговор нескольких прохожих, среди которых молодой монах выделялся простонародным говором.
   – Какого монастыря, батюшка? – спросил Даль.
   – Соловецкого, родненький, – отвечал монах.
   – Из Ярославской губернии, – сказал Владимир Иванович, узнав ярославца по излюбленному в тех местах словечку "родненький", "родименький". Даль хотел лишь отметить, что в северном монастыре ярославский уроженец не отвык от родного говора. Но монах иначе понял Даля и явно смутился.
   – Нету-ти, родненький, тамо-ти в Соловецком живу, – продолжал уверять он.
   – Да еще из Ростовского уезда, – дополнил свое определение Даль.
   – Не погубите! – закричал вдруг монах и упал ему в ноги.
   Оказалось, под видом монаха скрывался беглый солдат, сданный в рекруты из Ростовского уезда.
   В эти годы Даль написал повести и рассказы, которые печатались в лучших журналах того времени: "Современнике", "Библиотеке для чтения", "Отечественных записках", в многочисленных альманахах. В. Г. Белинский признавал Даля "после Гоголя решительно первым талантом", а в повести Даля "Бедовик" находил "много человечности, доброты, юмора, знания человеческого и преимущественно русского сердца."
   Даль работал неутомимо. Он составил сборники-хрестоматии – "Солдатские досуги" и "Матросские досуги", написал учебники по зоологии и ботанике.
   1849–1859 годы В. И. Даль прожил в Нижнем Новгороде. Здесь в свободное от службы время, он приводил в порядок свои записи подготавливал свои замечательные работы – "Пословицы русского народа" и "Толковый словарь живого великорусского языка". В сборник пословиц вошло более тридцати тысяч поговорок, прибауток, загадок, в "Словаре содержится толкование более двухсот тысяч слов. Они составили четыре больших тома, занимают четыре тысячи страниц убористого текста.
   Безукоризненное знание русских говоров приводило Даля и к научным открытиям. Так, например, своеобразная речь крестьян Лукоянского уезда заставила Даля предположить, что жители – выходцы из Белоруссии. Обратились за справками в архивы, и документы подтвердили, что в середине XVII века в эти места "была переселена литва", то есть белорусы.
   Выйдя в отставку, Даль поселился в Москве. Чувствуя приближение старости, он мечтал дожить до выхода своего словаря. Наконец, в 1866 году "Толковый словарь" вышел из печати.
   Академия Наук избрала Даля почетным академиком и присудила ему Ломоносовскую премию. Географическое общество увенчало "Толковый словарь" золотой медалью.
   В последние годы своей жизни В. И. Даль передал собранные им сказки известному этнографу, собирателю устного народного творчества А. Н. Афанасьеву, песни – Обществу любителей российской словесности, богатейшую коллекцию народных лубочных картин – Петербургской публичной библиотеке.
   Несмотря на то, что Словарь Даля создавался более ста пятидесяти лет назад, он и для нас представляет огромный интерес.
   "Настоящая энциклопедия русского народного быта, склада ума и характера, нашедших свое отражение в речи". "Словарь Даля, – говорил один ученый, – не простой словарь, он объясняет и многие предметы русского народного быта и поверья, и приметы, и содержит множество других этнографических сведений".
   Можно читать словарь Даля и как увлекательную книгу, с интересными и меткими пословицами и поговорками, поражаясь разнообразию эпитетов, образностью выражений русского языка.