Сказки Ованеса Туманяна

Охотник-врун

   На отцовы крестины и на мамашины родины собрались мы как-то, пять-шесть душ, с ружьями, шашками – на охоту пошли. Было нас: Ади, Юди, Чати, Мати, отец мой да я.
   По горам, по долам прямехонько шли. Где дичь была – молчком-молчком, где боязно было – ползком-ползком.
   Шли, шли, долго ли, коротко ли, видим – три озера: два сухих, одно совсем без воды. Глядим, в том озере, что без воды, три белые утки плещутся, крякают: две подохшие, одна неживая.
   – Давай, давай, Ади!
   – Ружья нет.
   – Давай, давай, Юди!
   – И у меня нет.
   – Чати, Мати!
   – И у нас нет.
   – Что же нам делать?
   В руках отца короткая и длинная, толстая и тонкая дубинка. Поднял он ее к глазам, прицелился да как – трах! – выстрелит! Он выстрелил, а я ударил. Как ударил, так утка и распласталась; каждое крыло – пять аршин с половиной.
   – Ади, нож!
   – Нету ножа.
   – Юди, у тебя?
   – И у меня нет.
   – Чати, Мати!
   – И у нас нет.
   – Так что ж нам делать?
   – У отца есть нож, только лезвия нет.
   Ади резнул – не сумел, Юди резнул – не сумел, Чати не сумел, Мати не сумел, и отец не смог. Я резнул – убил.
   Убил, на землю кинул. И уткой не назовешь – буйвол! Ади хотел на себя взвалить – не сумел, Юди не сумел, Чати не сумел. Мати не сумел и отец не сумел. Я взвалил. Взвалил, пошли.
   Шли, шли – дошли до одного места. Смотрим, три села: двух совсем не видно, в третьем – ни одного дома. В этом бездомном селе туда пошли, сюда пошли – один дом нашли. В нем три старухи: две мертвые, а третья не дышит.
   – Ребята, – говорим, – давайте плов с уткой приготовим.
   Та старуха, что не дышала, пошла, тут поискала, там поискала, полрисинки нашла, три котла принесла – два с дырками, а у третьего и дна нет.
   В этот котел без дна и налили воды, рис и утку положили, без огня сварили. Варили, варили – рис и утка выварились, одна вода осталась.
   С охоты люди вернулись голодные, как накинулись! Ели, ели, и глаза не видали, и в рог не попало...

Братец-топор

   Однажды какой-то мужичок в поисках работы отправился в дальние края. Попал он в одно село, видит – люди руками ломают деревья на топливо.
   – Братцы, – спрашивает он, – чего это вы руками ломаете деревья, неужто у вас нет топора?
   – А что такое топор? – удивились крестьяне.
   Путник достал из-за кушака топор, наколол дров и сложил их в поленницы. А крестьяне побежали на площадь и заголосили:
   – Эй, люди, сюда! Поглядите, что выделывает братец-топор!
   Обступили крестьяне мужика, упрашивали его, молили, задабривали и получили от него топор.
   Запаслись топором и решили по очереди колоть себе дрова. Первым унес к себе топор староста. Размахнулся, да как тяпнет себя по ноге, и завыл:
   – Эй, люди, сюда, сюда, братец-топор взбесился, он укусил меня за ногу!
   Прибежали крестьяне, схватились за палки и ну дубасить топор. Били, били, да толку мало. Тут они завалили топор дровами и подожгли.
   Вспыхнуло пламя, и запылал костер. Когда дрова прогорели, разрыли угли и видят: топор стал огненным. Принялись еще сильнее кричать:
   – Ребята, братец-топор сердится – поглядите, как он раскраснелся! Долго ли до беды. Что делать?
   Посудили, порядили и придумали: засадить топор в темницу.
   Взяли и забросили его в старостин овин. Овин был битком набит соломой. Как попал топор в солому – пламя так и взвилось столбом.
   Перепуганные крестьяне кинулись за мужиком:
   – Поди, бога ради, угомони топор!