Сражение при Рущуке


А. Митяев


   Новая война с Турцией началась в 1806 году. Шла она безуспешно. И в 1811 году главнокомандующим русской Молдавской армией был назначен Кутузов. Задача перед ним стояла трудная: принудить Турцию к миру, пока не началась война с Францией. Всем уже было ясно, что Наполеон, покоривший Западную Европу, вот-вот двинется на Россию. "...я буду господином мира, – хвалился Наполеон, – остается одна Россия, но я раздавлю ее".
   Молдавская армия насчитывала сорок шесть тысяч человек – сила немалая. Но войска эти были разбросаны на тысячу километров вдоль левого берега Дуная. На правом берегу в крепости Рущук стоял небольшой русский гарнизон, единственный опорный пункт русских на турецкой стороне.
   Турки подготовили к сражению две армии: шестьдесят тысяч под командованием верховного визиря Ахмет-бея и двадцать пять тысяч под командованием Измаил-бея.
   Ахмет-бей намеревался захватить Рущук, перейти Дунай и дать русским генеральное сражение у Бухареста. Туда кружным путем, чтобы ударить в тыл, должен был поспеть уже находившийся в пути Измаил-бей.
   Кутузов, имевший хорошую разведку, знал план турок. Но подтянуть к Рущуку войска не успел. Ахмет-бея он ждал всего с пятнадцатью тысячами. Правда, у русских было сто четырнадцать орудий, у неприятеля – семьдесят восемь.
   Русские встретили турок в поле перед крепостью. Они сдержали все атаки турецкой конницы и в решающий момент вместе с гарнизоном Рущука контратаковали. Неприятель бежал, потеряв до пяти тысяч человек. Русские при этом потеряли убитыми и ранеными около пятисот солдат.
   Как и Суворов, Кутузов всегда стремился не просто отогнать неприятеля, а уничтожить его. Однако на этот раз он приказал вернуть конницу, бросившуюся преследовать турок. Больше того, к удивлению всех, он отдал новый приказ: взорвать укрепления в Рущуке и всем войскам, переправиться на левый берег Дуная.
   Такого не ожидал никто. Царь был разгневан, соратники недоумевали: отдать единственную крепость противнику за здорово живешь! Кутузова упрекали в нерешительности, чуть ли не в трусости, хотя храбрость его была известна всем: под Плуштой он шел впереди полка со знаменем, при штурме Очакова и Измаила сражался в самой гуще боя.
   Ахмет-бей, укрывшись в укрепленном лагере, ждал атаки русских. Когда пришла весть об уходе Кутузова за Дунай, он просто растерялся от радости. В конце концов верховный визирь послал в Константинополь победное донесение. В ответ пришли награды за разгром русских. Поздравление визирю прислал и Наполеон: его замысел навязать России одновременно две войны как будто сбывался.
   О молодом Кутузове Суворов говорил: "Хитер, хитер... Никто его не обхитрит". И на этот раз ни свои, ни противник (что было самым важным) не поняли к чему ведет дело полководец. А он и не думал отказываться от уничтожения армии противника. И придумал для этого вернейшее средство: оставленный туркам Рущук станет для них дверцей в западню.
   Как рассуждал Кутузов? Добить армию Ахмет-бея нечем: нет войск для этого. Но и спугнуть противника нельзя. Пусть противник думает, что он силен и мы его боимся. Тогда он наверняка кинется за нами на левый берег Дуная. Из Рущука он не уйдет, оставит там гарнизон. По частям противника бить способнее и вернее. Получат свое и те, что перейдут реку, и те, что останутся в крепости. Правда, мнение обо мне самом изменилось, думают обо мне теперь плохо. Но я снесу все. Выгода Отечества превыше моей собственной выгоды...
   Ахмет-бей поверил в то, что он победитель. Он объяснял уход Кутузова слабостью русских. Но что-то удерживало визиря в Рущуке. То ли его беспокоило положение армии Измаил-бея, которую задерживали схватки с небольшими русскими отрядами, то ли было у него предчувствие, что дело не кончится так уж безбедно. Лишь через два месяца, собрав семьдесят тысяч солдат, Ахмет-бей приказал начать переправу.

В ловушке

   Наблюдая за неприятелем, переплывавшим Дунай, Кутузов сдерживал своих: "Пусть переправляются, только прошло бы их на наш берег побольше".
   Сорок тысяч турок на левом берегу Дуная спешно возводили укрепленный лагерь, чтобы оттуда начать наступление. А в это время выше по течению в строгой скрытности переправлялся на правую сторону отряд генерала Маркова. В нем было пять тысяч пехоты, две с половиной тысячи конницы и тридцать восемь орудий. Маркову надлежало внезапной атакой разгромить турок на правом берегу.
   Удар русских конников, подкрепленный атакой пехотных каре, ошеломил турок. Никому из них и в голову не приходило, что русские могут оказаться у Рущука, когда на другом берегу им грозит сам Ахмет-бей. Неприятель в короткое время был разгромлен и бежал.
   Генерал Марков без промедления установил пушки у Дуная против турецкого лагеря и стал обстреливать его с тыла. Ударила по туркам артиллерия и с фронта. По реке – сверху и снизу – подошли четырнадцать русских военных кораблей. Корабельные орудия повели обстрел вражеских позиций с флангов.
   Ловушка захлопнулась. Ахмет-бей был окружен.
   Армия неприятеля частью была уничтожена, частью сдалась в плен. Турции ничего не оставалось, как просить мира у России.
   Европа ахнула, узнав, чем кончилось сражение у Рущука. Легко представить, как был обескуражен и разгневан Наполеон, недавно поздравлявший Ахмет-бея с победой. "Поймите этих болванов турок, – возмущался император, – у них дарование быть битыми. Кто мог ожидать и предвидеть такие глупости!"
   Наполеон напрасно в таком тоне говорил о турках. Некоторое время спустя он, великий полководец, военный гений, сам оказался в подобном положении. Сражение у Рущука почти полностью повторилось в сражении под Москвой – только размеры его были гигантскими. После Бородинской битвы Кутузов отступил к Москве и, как это ни было горько, отдал столицу неприятелю. Но Наполеон вошел в нее, как Ахмет-бей в Рущук, уже побежденным. "Я баталию выиграл прежде Москвы, – говорил сам Кутузов, – но надобно оберегать армию, а скоро все наши армии, то есть Тормазов, Чичагов, Витгенштейн и еще другие, станут действовать к одной цели, и Наполеон долго в Москве не пробудет".
   Высокомерие, самовосхищение, близость господства над всем миром густым туманом скрыли от Наполеона близившуюся катастрофу. И опять, как при Рущуке, ни свои, ни чужие не понимали действий Кутузова. Только сам фельдмаршал знал наперед, чем все кончится, и мужественно ждал, когда истечет положенное время.
   Русский народ, армия и ее великий полководец положили конец честолюбивым мечтам Наполеона о мировом господстве, разделе России между его союзниками. С жалкими остатками своего воинства он едва унес ноги с русской земли.
   Бывают бои, когда боксер будто бы не торопит события, он сближается с противником, но каждый раз уходит. Противнику начинает казаться, что с этим медлительным боксером можно покончить разом, он даже "знает", куда нужно нанести решающий удар. Но он не ведает того, что мысль о таком ударе не его собственная – она внушена ему соперником. И когда он бьет в уязвимое, казалось бы, место, оно оказывается защищенным, а открывается в этот момент он сам. Нокаут! Неожиданный, как гром среди ясного неба. Это кутузовский почерк.

Рисунки Н. Доброхотовой.