О. Панку-Яш. Торт для одинокого человека


   Не так давно я что-то искал в ящике письменного стола. Среди разных бумаг наткнулся на старую тетрадь, которую некогда, будучи пятнадцатилетним школьником, превратил в так называемый дневник. Перелистывая страницы этого дневника, я обнаружил одну запись. Привожу её в точности: "Сегодня, 14 апреля 1945 года, день рождения нашего учителя литературы Петреску Д. Ему исполнилось 45 лет. Устроили в классе торжественную встречу, принесли большой букет нарциссов, хором спели. Были зачитаны поздравительные телеграммы за подписью наших классиков Эминеску, Караджиале, Крянгэ (это была моя идея!). Петреску был взволнован. Это понятно. Ведь он человек одинокий, семьи у него нет. Он даже забыл, что сегодня его день рождения. Он благодарил нас всех, пожал нам руки и пожелал успехов в жизни".
   Должен признаться, в первые мгновения эти неожиданно обнаруженные строки ничего мне не говорили. Но я напряг свою память, и сквозь далёкие годы стали пробиваться сначала смутно, потом конкретнее, потом и совершенно чётко образ моего бывшего учителя, его лицо. Я даже увидел его пальцы, испачканные белой пылью от мела, и услышал взволнованный голос, когда он нам читал стихи Эминеску.
   Кто-то из домашних оторвал меня от этих воспоминаний и напомнил, что завтра нужно пойти уплатить за телефон: "Только не забудь. Сегодня четырнадцатое апреля, завтра последний день уплаты". Я вздрогнул. Четырнадцатое апреля! Значит, сегодня день рождения моего бывшего учителя. Странное совпадение! Именно сегодня я о нём вспомнил. Он, наверное, уже на пенсии. Значит, ещё более одинок. Теперь некому устраивать ему торжественную встречу с цветами, здравицами и телеграммами. Что, если я ему позвоню и поздравлю его? Он будет тронут таким вниманием. Возможно, он меня и не помнит, – я ведь не блестяще учился по его предмету. Но в его одиночестве поздравление даже от незнакомого человека должно быть приятно.
   Я посмотрел на часы. Было только восемь утра. "Тем лучше, – сказал я себе. – Пусть я буду первым человеком, который обратился сегодня к нему с добрым словом".
   – Алло, можно к телефону товарища Петреску?
   Женский голос ответил мне, что учителя сейчас нет дома. Его пригласил один бывший ученик, ныне инженер и чемпион по велосипедному спорту, присутствовать на старте велосипедных гонок.
   – И он пошёл туда? – спросил я.
   – Ну конечно!
   Как же ему не идти? Это же его бывший ученик. Позвоните через час.
   Тот же голос сообщил мне, что учитель позвонил, что он задерживается. Он вспомнил, что приглашён в десять часов на открытие архитектурной выставки, где экспонирует свои макеты жилых домов его бывшая ученица.
   В одиннадцать часов я снова набрал номер.
   Мне сказали, что учитель забежал домой на несколько минут. В одиннадцать тридцать начинается концерт в филармонии. В оркестре играют двое из его бывших учеников, и они пригласили его, как каждое воскресенье, на концерт...
   Я включил приёмник и стал слушать концерт, который транслировался из филармонии. Как только отзвучали последние аплодисменты, я подсел к телефону и через пятнадцать минут набрал номер.
   – Это всё вы? Как жаль, что не предупредила вас. Ведь учитель в воскресенье дома не обедает. Он в детском доме, где преподавал последние годы. Туда к ребятам приходят бывшие воспитанники, теперь врачи, учителя, и они вместе обедают.
   Я решил позвонить днём, в четыре часа. Но в этот час по телевизору передавали футбольный матч, и комментатор объявил состав команд. Играли братья Морару, которые, когда я кончил школу, были в первом классе. Я не стал звонить. Мне конечно ответили бы, что учитель приглашён на матч...
   Около десяти часов вечера я решил снова набрать номер. В трубке раздались весёлый гул голосов, музыка, смех. Не успел я сказать и слова, как молодой женский голос заговорил:
   – Это ты, Николай?
   – Нет, это...
   – Брось дурака валять, я узнала тебя. Купи немедленно торт. Такой, чтобы хватило на двадцать человек, и приезжай. Может, найдёшь с миндальным кремом, как он любит? Мы уже все собрались, и, знаешь, насчитали семнадцать профессий. Не хватает только тебя, метеоролог.
   Я не стал доказывать ей, что она меня с кем-то спутала. Я быстро оделся и побежал в кондитерскую покупать торт на двадцать персон для... одинокого человека.

Перевод с румынского Ф. Миренер.
Рисунки Ю. Шабанова.