Алан Маршалл. Как там Энди?

   Джо не очень-то любил бегать. В тех редких случаях, когда обстоятельства вынуждали его мчаться на полной скорости, он бежал так, что даже любимый баран Макферсона, даже донельзя рассвирепевший свегмен не в силах были догнать его.
   Джо удачно подражал блеянию баранов и непочтительно комментировал пристрастие свегменов к спиртным напиткам. Частенько спрятавшись за деревом и осторожно выглядывая оттуда, он распевал вслед проходившему мимо сезоннику:

Виски много нахлестался,
Берегись, чтоб не взорвался!

   Спасаясь от сезонников или баранов, Джо бежал сосредоточенно и быстро; его короткие брюки трепыхались где-то под самыми коленями, жеваный галстук матросской куртки плотно прижимался к груди.
   В обыкновенных же обстоятельствах Джо предпочитал сидячий образ жизни. Он любил сидеть на бревне, поставив локти на колени, и наблюдать, как наши собаки рыщут среди кустарников в поисках кроликов.
   Возможно, приучил его к этому я. Из-за полиомиелита я должен был ходить на костылях, а для Джо разделять все ограничения тех, кого он любит, было чем-то само собой разумеющимся.
   Он превратил наши прогулки по кустарникам в серию коротких переходов от одного привала к другому, причем всегда делал вид, что именно он предпочитает такой способ передвижения.
   – Не можешь ли ты посидеть немного и посмотреть по сторонам? – говорил он, когда замечал, что Мне пора отдохнуть.
   Джо мог смотреть на все. Муравей был для него так же интересен, как слон для мальчика, обладающего меньшим воображением.
   – Если бы муравей был величиной со слона, он бы выколотил из слона душу, – заявил он однажды, когда был настроен особенно глубокомысленно.
   Ежегодно сельский округ Туралла, расположенный в трех милях от нашего, устраивал спортивную встречу на большом выгоне за местным трактиром.
   В этот день вес пространство вокруг дороги, опоясывавшей "стадион", бывало заставлено двуколками и открытыми колясками, на земле валялись оглобли, изгороди пестрели привязанными к ним лошадьми, которые уныло щипали траву, стоя в упряжи; вокруг бродили мужчины и обсуждали возможность предстоящего дождя: "Кисло нам тогда придется".
   Завтракали, сидя на траве, позади колясок, ели сандвичи, запивая их чаем, который кипятили тут же в походных котелках. Мужчины и женщины сплетничали, дети с криком бегали среди палаток. На соревнования являлись все. Не прийти – значило прослыть чудаком или показать, что имеешь зуб против кого-нибудь из устроителей.
   Когда на стене почтовой конторы появлялась первая афиша, школьники собирались вокруг нее взволнованной толпой. С этого дня и до начала соревнований вся их деятельность бывала окрашена ожиданием предстоящего события; манера тех, кто умел бегать или ездить на велосипеде, становилась еще более снисходительной, приниженное положение тех, кто не умел, – более заметным.
   Мальчики, у которых были велосипеды, старались ввертывать в свою речь гоночные термины. Они подкатывали к школе на бешеной скорости, крича друг другу: "Дожимай!" или "Выхожу вперед, сторонись!"
   Школьные бегуны стояли на старте, едва прикасаясь к земле кончиками пальцев. При крике "Марш!" они подскакивали и бежали на цыпочках странным стилем, к которому никогда не прибегали в других случаях. Время от времени они замедляли бег и осторожно оглядывались на девочек: смотрят ли?
   В этом году мы с Джо решили не поддаваться общему течению и заняли позицию, которая, как мы считали, придавала нам вид старых, опытных спортсменов. Со скучающими лицами выслушивали мы похвальбы наших бегунов и велосипедистов, но после дня воздержания Джо рухнул, и уже на следующий день он стоял на старте и носился по школьному двору "легким галопом", внезапными рывками обгоняя изумленных товарищей.
   Свой внезапный интерес к спорту Джо полностью приписывал влиянию дедушки, который в свое время был знаменитым бегуном, а сейчас мирно покоился на Туралльском кладбище.
   – Это как-то рвется из меня, – объяснял Джо, – я ведь никогда не любил бегать, но, очевидно, это у меня в крови.
   Каковы бы ни были причины, превращение это доставило Джо немало хлопот. Теперь по вечерам, сняв ботинки, он прыгал через бревна или носился, описывая широкие круги, склонив голову, как лошадь в упряжке, и вовсю работая руками.
   Время от времени он выкрикивал сам себе какие-то замечания, то хваля, то порицая себя, и ругал воображаемых соперников, которые будто бы пытались помешать ему первым прийти к финишу.
   Я сидел на траве и наблюдал за ним, бросая иногда совет или поощрение.
   – Не торопись, за тобой никого нет, – кричал я, когда Джо пробегал мимо меня.
   Джо никогда не убегал далеко, ему нужна была аудитория.
   – Я могу перегнать всех на свете, – кричал он, приплясывая вокруг меня на цыпочках и устремив взгляд на верхушка деревьев.
   Предполагалось, что кто-то принял вызов, потому что Джо внезапно завопил: "На старт!" – и припал к земле. Но, должно быть, другие бегуны очень уж тесно столпились вокруг него, так как он начал кричать: "Расступитесь! Дорогу!" По всей видимости, приказ не произвел эффекта, так как он тут же вскочил на ноги и свирепо зарычал: "Я тебя научу вежливости, корова!", – после чего затанцевал назад, как боксер, и стал бешено молотить кулаками.
   – Дай ему, – заорал я, – пусть знает!
   Это еще больше воодушевило Джо, который самозабвенно сражался, высунув кончик языка и закрыв глаза. Похоже было на то, что он превратит своего противника в отбивную котлету, но тут появился Энди.
   Энди был младшим братом Джо; лицо его носило выражение настороженности и подозрительности – результат жизни, проведенной в постоянном ожидании гадостей от меня или Джо.
   Он был гораздо младше нас, и в обязанности Джо входило присматривать за ним. Джо не любил присматривать за Энди, зато Энди всегда был полон стремления вверить себя заботам Джо.
   – Чего тебе? – спросил Джо, не меняя своей воинственной позы.
   – Мама сказала, чтобы ты присмотрел за мной, – проговорил Энди, настороженно наблюдая за тем, как мы отнесемся к его заявлению.
   – Ладно, – согласился Джо после краткого раздумья. – Оставайся с нами, только никуда не удирай. Энди просиял.
   – С кем это ты дерешься, Джо? – спросил он.
   Джо оставил вопрос без внимания.
   – Ставлю сотню фунтов, что я перегоню всех на свете! – закричал он.
   – Ставлю сотню фунтов, что я проползу быстрее всех на свете! – нараспев закричал я в ответ, внезапно загоревшись желанием не оставаться в стороне. – Я проползу быстрее тебя и быстрее всех. Я чемпион мира по ползанию.
   Я опустился на траву и пополз быстрыми рывками.
   Джо заинтересовался. Он тоже опустился на траву и пополз вслед за мной, крича:
   – Берегитесь, я величайший ползун в мире!
   Джо ползал быстрее меня, но он не привык ползать и временами невольно приподнимался над землей.
   – Не отрывай колен от земли, – строго приказал ему я.
   Мои колени были крепче, так как мне не раз приходилось ползать в крутых местах, где костыли бывали бесполезны.
   – Послушай-ка, – сказал я, когда мы остановились передохнуть, – что если мы установим чемпионат мира по ползанию, а?
   Джо с сомнением покачал головой.
   – Никто не устраивает чемпионатов по ползанию, – сказал он наконец. – Вот если бы установить первенство мира по бегу...
   – Не пойдет, – возразил я. – Какой же из меня чемпион по бегу?
   – Ну, ладно, – быстро согласился Джо. – Значит, мы оба с тобой чемпионы и устраиваем соревнование на первенство мира.
   Энди, который с уважением прислушивался к словам Джо, рискнул высказать мнение, что "ползание лучше всего остального".
   – Ты еще слишком мал для того, чтобы понимать что-нибудь в ползании, – строго остановил его Джо.
   – И недостаточно крепок, – добавил я.
   Мы вдруг почувствовали себя старыми, многоопытными ползунами и с удовольствием снисходительно поучали Энди.
   Чемпионат мира решено было провести на следующий вечер на стадионе. В центре стадиона была поросшая травой круглая беговая дорожка длиною в четверть мили. По ней мы и решили ползти, твердо убежденные в том, что до нас никто еще не ползал на такое расстояние, – убеждение, делавшее соревнования еще более желанными.
   Условившись встретиться на следующий вечер пораньше, мы отправились по домам, но перед тем как разойтись, Джо оттащил меня в сторону и прошептал на ухо:
   – Будь наготове. Я хочу завтра смотаться от Энди.
   Энди с понимающим выражением лица следил за тем, как мы шепчемся.
   – Я расскажу маме, если вы от меня завтра удерете, – предупредил он.
   Джо изобразил безграничное изумление.
   – Да мы вовсе не собирались удирать от тебя, Энди! Правда, Билл?
   – Конечно, нет, – поддержал я Джо. – Мы всюду будем брать тебя с собой.
   – Мы как раз только что говорили, что возьмем тебя как-нибудь на охоту, правда, Билл?
   Я почувствовал, что Джо заходит слишком далеко.
   – Не надо брать его на охоту, Джо, – сказал я жалобно.
   Джо прижал губы к самому моему уху и нетерпеливо прошипел:
   – Никто его не собирается брать, я это говорю, чтобы сбить его с толку.
   Но план не удался. Когда на следующий вечер мы встретились с Джо, Энди шел за ним следом.
   – От Энди не избавишься, когда готовится что-нибудь интересное, – угрюмо пояснил Джо. Видно было, что присутствие младшего брата давит на него тяжким грузом.
   На Джо и на мне были вельветовые брюки ниже колен и длинные бумажные чулки, которые от долгих стирок приобрели какой-то блекло-голубой оттенок. Таким образом наши колени были защищены. Энди же носил короткие носочки и штанишки выше колен.
   Дойдя до стадиона, мы объяснили ему, что даже если бы он был совсем большим мальчиком, он все равно не мог бы с голыми коленями ползти на первенство мира на дистанцию четверть мили; но выражение его лица оставалось упрямым.
   – Я хочу ползти с вами, – сказал он.
   – Энди не переспоришь, если он забьет себе что-нибудь в голову, – сообщил Джо результат своих многолетних наблюдений над Энди. Пока я обследовал беговую дорожку, Джо дефилировал вокруг стадиона, громогласно возвещая:
   – Первенство мира по ползанию! Все сюда! Собирайтесь! Налетайте!
   В процессе своего жизненного опыта Джо накопил массу таких выкриков, большая часть которых была совершенно неприменима к чемпионату по ползанию, что не мешало Джо бодро выкладывать их все один за другим в твердом убеждении, что они "создают обстановку".
   – Торопитесь, торопитесь, торопитесь! – кричал он. – Осталось место еще для троих! К барьеру, пожалуйста! Первенство мира по ползанию!
   Энди в упоении следовал за Джо. Он восхищался Джо, когда тот взывал к народу.
   Я сел на траву и стащил ботинки. Потом пополз, наслаждаясь упругим прикосновением травы.
   – Иди сюда, Джо, – крикнул я, – до чего здорово чувствовать траву под ногами. Кажется, я прополз бы милю!
   – Начинается великое состязание! – провозгласил Джо. Он тоже сел на землю и стащил ботинки. Затем спросил: – А как быть с Энди?
   – Эй, Энди! – крикнул я. – Ты будешь идти рядом с нами и говорить, кто впереди. Можешь кричать "Нажми!" и все такое.
   – Я хочу ползти вместе с тобой и Джо.
   – Ты только полюбуйся на него, – возмутился Джо. – Что я тебе говорил! Он забил себе в голову, что будет ползти, а сам не проползет и десяти ярдов, как начнет скулить, чтобы мы его подождали.
   – Если ты поползешь с нами, Энди, мы не будем останавливаться и ждать тебя, – предупредил я.
   – Я хочу ползти с вами, – упрямо повторил Энди.
   – А, чтоб ты пропал! – яростно воскликнул Джо.
   – Ладно, – согласился я, – ползи. – Затем я повернулся к Джо: – Как только он поднимется на ноги, мы исключаем его из соревнования. Пусть тогда бежит впереди нас, если ему захочется. Это неважно.
   – Идет, – согласился Джо, – теперь на старт.
   Мы с Джо бок о бок опустились на дорожку, Энди расположился позади нас.
   – Внимание! – крикнул Джо. – Марш!
   Так начались соревнования на первенство мира по ползанию.
   Это был бесконечно долгий путь, и времени для разговоров у нас хватало. Первые несколько ярдов мы проползли довольно быстро, затем я вспомнил, какое расстояние нам предстояло покрыть.
   – Не торопись. Полегче, – остановил я Джо. – Нажмем перед финишем.
   – Перейти на замедленный темп! – провозгласил Джо. Затем добавил обыкновенным голосом: – А как там Энди?
   – Как ты там, Энди? – спросил я.
   – Хорошо, – ответил Энди, который полз за нами по пятам.
   – По этой траве хорошо ползти, правда? – обратился я к Джо. – Но чулки на коленях мы протрем до дыр.
   – Ого, мои колени уже побаливают, – пожаловался Джо, сбавляя темп, – а как твои?
   – Ничего как будто бы, – ответил я нерешительно, – у меня все в порядке.
   – Четверть мили – немалый путь, – задумчиво проговорил Джо. Затем, повысив голос, спросил: – Как ты там, Энди?
   – Хорошо.
   – Энди – молодчина, – продолжал Джо, – жаловаться он не станет. Но, конечно, его надо было оставить дома. После этого чемпионата от него останется одно мокрое место. Слишком уж он мал, чтобы участвовать в чемпионате мира по ползанию.
   Последние слова одним своим звучанием вселили в нас новую энергию.
   – Не отставай! – заорал Джо.
   – Нажимай! – завопил я, выползая вперед.
   – Голову наотрез, Энди сейчас приходится круто, – с некоторым нетерпением проговорил после паузы Джо.
   – Как ты там, Энди?
   – Хорошо.
   – Он это будет твердить даже перед смертью! – Временами Джо испытывал к Энди безграничное презрение... – Верить ему нельзя.
   – Я начинаю потеть, – пожаловался я.
   – Я сам весь мокрый, – ответил Джо. – Как колени?
   – Болят.
   – Мои чертовски! Воображаю, каково приходится Энди. Как твои колени, Энди?
   – Хорошо.
   – Он с ума меня сведет, – пробормотал Джо. – Много мы проползли?
   – Должно быть, больше половины.
   – Черт!
   – Энди сейчас, наверное, уже совсем готов, – решил я, после того как некоторое время мы ползли молча.
   – Я думаю! Попрошайка несчастненький. – В словах Джо звучала искренняя жалость. – А трава здесь не такая густая, как там, где мы начинали.
   – Это неплохо, – успокоил его я.
   – Я, кажется, начисто стер колени, – признался Джо – Представляю, как мучается Энди. Как ты там, Энди?
   – Хорошо.
   – Парень долго не продержится, – решительно проговорил Джо, – но жаловаться ему не на кого. Сам полез.
   – У меня уже почти не осталось сил… – в конце концов признался я. – Но я доползу.
   – Дьявольски болят колени, – жалобно сказал Джо.
   – Мы уже у финиша, – сказал я, – теперь надо нажать.
   – Полный ход! – завопил Джо.
   – Вперед, Туралла! – закричал я. – Нажимай вовсю!
   Преодолевая боль и ломоту во всем теле, мы старались ползти все быстрее, как вдруг слева от меня показалась какая-то маленькая фигурка, которая стремительно продвигалась вперед, набычив голову и быстро работая коленями.
   – А, черт! – Я даже задохнулся. – Да ведь это Энди!
   – Провалиться мне! – воскликнул Джо. – Энди...
   Энди прополз мимо нас с напряженным и взволнованным лицом, глядя прямо перед собой, на то место, где на траве лежали мои костыли. Он уползал от нас все дальше и дальше, пока не достиг финиша, где он вскочил на ноги и издал торжествующий вопль:
   – Я чемпион мира по ползанию!
   – Чтоб тебя разорвало! – пробурчал Джо, с трудом поднимаясь с земли. – Негодяй говорит правду.
   Он запустил в Энди сухой коровьей лепешкой и яростно заорал:
   – Катись домой и не попадайся мне в руки, или я с тебя шкуру спущу!
   Энди удалился на безопасное расстояние. Джо растянулся на земле рядом со мной.
   – Ой, колени! – жалобно простонал он, потом добавил с неожиданной силой: – Я его убью, когда приду домой. Клянчил, клянчил, втерся в чемпионат, а потом взял и выхватил у нас первенство из-под самого носа.
   – А он, должно быть, крепкий парень, – сказал я, почувствовав к Энди внезапный интерес. – Я думаю, он самый выносливый парень в Австралии.
   – Верно! – воскликнул Джо и даже привстал, чтобы посмотреть на Энди. – Вот это верно. Ты только взгляни на него. Что в нем, ведь смотреть не на что, а паршивец стал чемпионом мира по ползанию.
   Мы вдруг прониклись энтузиазмом и наперебой начали восхвалять Энди. Мы перечисляли все подвиги выносливости и долготерпения, которые наблюдали в нем прежде.
   – Никогда в жизни, – с жаром сказал Джо, – не встречал я такого ползуна, как Энди.
   – Он ползает лучше тебя и лучше меня, – говорил я, – он ползает лучше всех на свете.
   Мы встали и подошли к Энди, который в одиночестве сидел на траве. Нас распирало от гордости за него. Джо обнял его за плечи, и мы все вместе пошли домой. А потом мы целыми неделями расхваливали его повсюду.
   – Он величайшее чудо в мире, – говорил Джо, – можете уж мне поверить.

Перевела с английского Екатерина Гроссман.
Рисунки О. Траскиной.