Иосиф Дик. Кастаньеты

   В этот весенний, солнечный денёк, когда на всех перекрёстках продавали мимозу и во всех скверах щебетали воробьи, ученик 7-го класса Саша Капустин шёл домой мрачнее тучи. Если бы он знал, что сегодня с ним случится такое несчастье, он бы и носа не показывал на улицу и в окно бы даже не смотрел. Пятнадцать минут тому назад он поссорился с Леной.
   А как всё хорошо начиналось! Впервые он увидел её первого сентября в своём классе, но три четверти подряд не обращал на неё абсолютно никакого внимания. Девчонка как девчонка: косички торчат и ещё слегка заикается. А когда заикается, ресницами хлопает. Ещё считают, что хорошо знает алгебру. Вот и все приметы.
   Но вот совсем недавно Саша попал на вечер школьной самодеятельности. В физкультурном зале было душно, жарко, но зато очень весело. Все мальчики и девочки из их класса шутили, смеялись. И Саша тоже попробовал острить. Один раз ему удалось вызнать смех у ребят, но во второй – он смеялся только один. Это обстоятельство его немножко огорчило, и он замолчал.
   А когда замолк, настроение почему-то испортилось. Он уж хотел было выйти из зала в коридор, но в этот момент была объявлена аргентинская народная песня, и на сиене вдруг появилась Лена. Она была в красном платье, и на руках у неё были блестящие браслеты. Саша замер от удивления. Вот чудо – Лена запела не то по-испански, не то по-итальянски! А потом она незаметно отплыла от рояля и, поводя над головой руками, пошла по сцене в танце.
   – Ну и молодец Ленка! – восторженно прошептала рядом с Сашей Лилька – соседка Лены по парте. – Эх, жалко только, кастаньет не достала!
   – А зачем они ей? – спросил Саша.
   – Как зачем? Для огня! – ответила Лилька и посмотрела на Сашу так презрительно, будто он ничего не понимал в искусстве.
   Но Саша очень хорошо разбирался в искусстве.
   После вечера он подождал Лену, пока она оденется в раздевалке, и незаметно проводил её окружённую подругами, до дому. Она шла в синей шапочке с помпоном и в заячьей шубке, и Саше очень хотелось, чтобы все её приятельницы провалились сквозь землю.
   На следующий день он начал с простого. Взял да и ответил алгебру на двойку.
   – Непонятно, что с тобой произошло, – сказала Нина Алексеевна, занося отметку в журнал. – Ты ведь до сих пор разбирался в примерах. Подготовься, спрошу через день.
   – Ладно, – ответил Саша, подготовлюсь.
   Но и через день Саша опять заработал двойку.
   – Что это значит, Капустин? – удивлённо спросила Нина Алексеевна. – Может быть, тебе стоит с кем-нибудь позаниматься?
   – Стоит, – ответил Саша и замер: "Кого назовёт?"
   Ну, тогда я считаю, что Лена должна взять над тобой шефство. Хорошо?
   – А может быть, кого-нибудь из мальчишек? – для приличия отказался Саша.
   – Что это за капризы? – строго сказала Нина Алексеевна. – Лена больше всех подходят. И, пожалуйста, с этого дня не отлынивай.
   После уроков Лена сама попросила Сашу остаться в классе, и они сели вдвоём за парту. Саша долго ломал голову над примерами, но так их и не решил.
   – Очки носишь, а не понимаешь простых вещей, – с укоризной сказала Лена.
   "Опять эти очки!" – огорчённо вздохнул про себя Саша. И решил, что Лена дружить с ним, конечно, не будет. Он был худ, рыжеват, да и к тому же из-за очков его глаза казались вытаращенными.
   Потом они разговорились о вечере. И вскоре Саша признался, что незаметно после вечера провожал Лену домой.
   Ну, а потом он решил помочь достать кастаньеты. Правда, это – дело нелёгкое, но он постарается, потому что он очень любит настоящее искусство.
   У Саши почему-то запотели очки, и он, глядя на Лену, видел перед собой только расплывшееся лицо в розовом тумане. А снять очки он не мог. У него от дужки на носу была фиолетовая вмятина.
   С этого дни они стали заниматься почти каждый день. А по воскресеньям ходили в кино на детские сеансы, на художественные выставки и на каток.
   Эти дни для Саши были самыми счастливыми. Он мечтал о том, как они вдвоём с Леной окончат школу, поступят на биологический факультет и будут ездить в научные экспедиции. А в путешествиях придётся преодолевать трудности и опасности. И может быть, даже придётся спасать Леночку от диких зверей...
   Но вот Саша пришёл сегодня к Лене и пригласил её к себе на день рождения. Он с трепетом ждал, что она откажется, но она, вдруг покраснев, сказала: "Хорошо!" – и быстро села за пианино. И вдруг Саша ляпнул:
   Я вас безумно люблю!
   Это вышло совершенно непроизвольно. Саша даже сам не ожидал от себя такого.
   – Почему ты так сказал? Как тебе не стыдно? – тихо спросила Лена и закрыла лицо руками.
   В комнату каждую минуту могла войти мама Лены, которая была на кухне, и Саша, быстро схватив шапку, выбежал на улицу.
   "Дурак! Дурак! Оскорбил! – думал он.– Начитался разных книжек!.. "
   Саша понимал, что теперь с Леной ему уже не заниматься алгеброй. Она его, конечно, презирает. Но как бы с ней опять помириться?
   И вдруг его озарило: кастаньеты! Надо немедленно достать кастаньеты! Из-под земли, а достать! Ведь это её мечта!
   Саша долго не раздумывал. Он сразу зашёл в магазин "Музыка".
   Под стеклом на прилавке лежали кастаньеты, но не те. Это были оркестровые, двухпарные, похожие на деревянные ложки, а нужны были танцевальные, такие, чтобы умещались в кулаке. Продавец сказал, что концертные кастаньеты продали три года тому назад и сейчас их больше не выпускают. Где достать, неизвестно.
   В отчаянии Саша вышел из магазина. Последняя надежда исчезла. Но неужели во всей Москве нельзя достать кастаньет – таких маленьких и невзрачных, но очень и очень нужных?! И тут он вспомнил, что у них есть один знакомый, дядя Митя. Он работает настройщиком роялей. И, кажется, в музыкальной мастерской на Ярославском шоссе.
   Саша поехал туда.
   По узенькой комнате ходил со скрипкой в руках маленький человек с выпученными глазами. Это был директор. На скучных фанерных стенах висели гитары, балалайки, баяны. В углу, будто поставленный за провинность, торчал без струн контрабас.
   Здравствуйте, тихо сказал Саша. – Скажите, а дядя Митя здесь?
   Какой дядя Митя? – уставился директор. Катков? Он давно уже у нас не работает.
   – А где он теперь?
   – Не знаю. А что случилось?
   – Да я так пришёл, навестить, – ответил Саша, не зная, уходить ли ему отсюда или спросить о кастаньетах. И он громко вздохнул:
   – Эх, жалко!..
   – Кого?
   – Да вот кастаньеты нигде не могу достать.
   – Кастаньеты? А вам сколько штук надо? – Голос у директора стал деловым, и все инструменты, будто недовольные его тоном, глухо загудели. – А наряд у вас выписан? Деньги надо будет переводить на текущий счёт.
   – Мне бы всего две штучки, неуверенно промолвил Саша. Для… хореографического кружка.
   Хорошо. Принесите из школы официальный запрос.
   Когда Саша уходил, в тёмном коридорчике его остановил какой-то человек, весь осыпанный опилками.
   – Мальчик, сказал он, – я всё слышал через стенку, а тебе литавры не нужны?
   – Нет.
   – Ну, смотри! – вздохнул мастер. – А то они у меня тут валяются. А насчёт кастаньет, так это надо в Большой театр, к танцмейстеру Сурену Сумбатовичу. У него их целая коллекция.
   И тут же объяснил, как найти танцмейстера.
   Саша занимался во вторую смену и всё утро, сидя дома, думал о том, как ему попасть к Сурену Сумбатовичу. Адрес его он знал, но удобно ли придти к нему на квартиру? Ещё прогонит и накричит! И в школу, чего доброго, заявит! А там начнутся вопросы и расспросы, и вся школа будет хохотать над Сашей. Нет, так, видно, ничего не получится.
   Но стоило только маме послать Сашу в магазин за маслом, как ноги сами понесли его в переулок к Сурену Сумбатовичу.
   Он вошёл во двор большого пятиэтажного дома и остановился.
   Во дворе в чехарду играли какие-то маленькие мальчишки.
   – Эй, ребята! – подойдя к ним, спросил Саша. – А где тут живет Сурен Сумбатович?
   – А для чего он вам? – отозвался маленький черноглазый мальчуган.
   – Нужен.
   – Очень?
   – Очень!
   – Ну, пойдёмте, я вас провожу. Папа, наверно, уже проснулся.
   Вот так встреча – попал на сына! Саша готов был удрать за ворота, но, решив, что тогда ребята могут подумать, что он какой-нибудь шпион, двинулся за сыном танцмейстера.
   Его встретил черноволосый человек с синими, небритыми щеками. Он был запахнут в серый длиннополый пиджак с поднятым воротником, надетый прямо на голое тело.
   Саша сбивчиво рассказал ему о своих поисках.
   А вы тоже танцуете? – поинтересовался Сурен Сумбатович. Нет, это нужно для бала. Танцмейстер завёл Сашу на кухню – в комнате ещё спали, – а сам, шлёпая туфлями, побежал к себе. Вернулся он, неся в полах пиджака штук двадцать кастаньет, притворил дверь и с шумом высыпал их на подоконник. Вот эты, бэлые, – из слоновой кости, – заговорил он с акцентом, – а эты – из самшита. А вот эты мнэ подарыл испанский танцовщик Хозэ-Марыя-Хуан дэл Чэлэныто. Бог, а нэ танцор!
   Сурен Сумбатович взял пару и надел на большие пальцы рук.
   – А мэжду прочим, – сказал он, – наши артисты не умэют ими пользоваться. Вот Кармэн совсем без огонька играют. А надо, чтобы былы порыв, рэшительность! Вот как!..
   Глаза у Сурена Сумбатовича дико сверкнули, он гордо выпрямился и вдруг, пустив кастаньетную трель, завертелся в бешеном танце.
   Пиджак распахнулся, из-под него была видна волосатая грудь. Танцовщик делал броски, выпады, манерно тряс плечами и зазывно улыбался.
   Однако дать одну пару, хотя бы на вечерок, как ни упрашивал Саша, Сурен Сумбатович отказался наотрез. Это коллекция. Но по секрету сказал, что вчера в мастерской на Ярославском шоссе он испытывал десять опытных кастаньет, надо туда пойти...
   – Я уже там был, – вздохнув, ответил Саша. – Не дают.
   – Для школы должны дать!
   – А мне для... знакомой, – признался Саша.
   – Ах, вот оно в чём дэло! – улыбнулся танцовщик. – Тэпэр понято, почэму вы у мэня с утра...
   Саша снял очки и стал их протирать.
   Сурен Сумбатович зашёл в комнату и написал записку в мастерскую...
   Наконец-то! Наконец-то! Кастаньеты Саше вручал сам директор. И бесплатно! Об этом, оказывается, позаботился Сурен Сумбатович.
   – Танцуйте! – улыбаясь, сказал директор, и вокруг наго на стенах радостно загудели инструменты. – Если бы не ваши умоляющие глаза, ни за что бы не дал.
   И впрямь Саше хотелось танцевать! Добился!
   Выйдя на улицу. Саша нацепил кастаньеты на большие пальцы и радостно потряс ими в воздухе. Ему захотелось немедленно пойти к Лене и тут же передать ей этот дорогой подарок.
   Вдруг Саше почему-то стало очень грустно. Он ещё не понимал, отчего у него испортилось настроение, но уже догадывался, что делает что-то не то. Он оскорбил Лену, а теперь, значит, этим подарком хочет её задобрить?
   Саша сжал кастаньеты в кулаке так, что они заскрипели, и, подойдя к первому встречному мальчишке, молча сунул их ему в руку.
   Мальчишка ошалело посмотрел на Сашу и бросился в ближайшую подворотню.
   "Ну и пусть!" – подумал Саша и, не оглядываясь, зашагал в вдоль тротуара. Он прошёл продовольственный магазин, аптеку и вдруг около дамской парикмахерской, за широкими окнами которой сидели перед зеркалами женщины с какими-то электрическими проводами на голове, остановился. Что он сделал?! Вот дурак!..
   Саша тут же бросился назад к подворотне... и... – уф, отлегло! – увидел здесь мальчишку. Он тупо разглядывал кастаньеты и не догадывался ими щёлкнуть.
   – Дай сюда! – сказал Саша. – Не умеешь пользоваться, не бери!..
   А когда он пришёл домой, мама сказала:
   – Звонила Лена... Ты алгебру сделал?
   – Сделал, сделал! – радостно сказал Саша и перед носом удивлённой мамы рассыпал оглушительную кастаньетную дробь.

Рисунки Ф. Лемкуля.