От Лиона до Каракорума (путешествие Джованни дель Плано Карпини через Восточную Европу в страну монголов)

   На юго-востоке Франции, в самом красивом месте, где сливаются реки Сона и Рона, питая многочисленные сады и виноградники, лежит Лион – третий по численности населения французский город.
   Каждое лето приезжие – гости традиционных ежегодных ярмарок и туристы – заполняют разноцветными толпами бесчисленные городские площади, разбредаются по улицам и каштановым аллеям, глазеют на витрины. А там есть на что посмотреть. Множество товаров проходит через Лион. В наши дни – это крупный промышленный и торгово-финансовый центр.
   Суматошному бизнесу туристского обслуживания наряду с бесчисленными кафе и барами служат также остатки старины. Лион в древности – галльское поселение Лугдун. Уже тогда был здесь большой торг. Из дальних уголков Европы везли на него шерсть и муку, древесный уголь и хлопок, вино... После с мечом в руках пришли римляне. При императоре Нероне город был сожжен дотла. Но быстро отстроился. Стал еще лучше.
   С тех времен сохранились остатки двух-трех виадуков – римских мостов через долины и ущелья – да развалины театра в городской черте. Ни один туристский маршрут не минует этих реликвий.
   Средние века представлены более сохранившейся архитектурой. Прямо в историческом центре города стоит романское здание певческой школы, построенное около 1100 года; правда, с того времени оно несколько раз перестраивалось. Но вот церковь Сен-Мартен д’Эне – XII век. И наконец, собор Сен-Жан – величественное строение в смешанном византийско-готическом стиле. Целых три столетия – с XII по XV век – не снимали с него лесов. Сколько событий, сколько целых исторических эпох связано с ним...
   Давайте попробуем совершить небольшое путешествие в средневековый Лион первой половины XIII века... Неспокойное время. Город юридически входит в состав Священной Римской империи, но на деле, как резиденция архиепископа, почти независим. Императорская корона – на голове молодого и энергичного Фридриха Второго Гогенштауфена. Фридрих был сыном короля Сицилии, но воспитывался в Риме. И хотя ни прав, ни шансов занять императорский престол у него практически не было, его опекун – папа римский – сделал все что мог. И восемнадцатилетний Фридрих в присутствии папских и французских посланцев был торжественно избран в "римские короли". А в двадцать шесть лет получил из рук папы Гонория III императорскую корону.
   Но услуга за услугу. Папа требовал, чтобы новоиспеченный император тут же отправился в крестовый поход, воевать с арабами в Палестине. Фридрих обещал, хотя выполнять обещание и не думал.
   Многие историки считают этого императора выдающейся личностью своего времени. Он был прекрасно образован, владел несколькими языками, имел широкий политический кругозор. Противники не раз жаловались на его коварство, лживость и предательские выходки. Но на то Фридрих и был воспитанником папы, королем и даже императором...
   А дел в лоскутной германской империи у императора и без крестовых походов хватало. Воевали друг с другом феодалы. Архиепископы подсылали друг к другу убийц. Восставали против власти герцогов, королей и самого императора города.
   Уже собрав войска и флот для крестового похода и даже выйдя в море, Фридрих II нашел причину вернуться. Придрался к желтой лихорадке, открывшейся среди крестоносцев, и повернул корабли назад. Этого уж никак не мог перенести папа. После смерти Гонория престол святого Петра занял Григорий IX, восьмидесятилетний старик, фанатично преданный идее крестовых походов. Узнав о неподчинении императора его воле, папа тут же отлучил ослушника от церкви. В ответ Фридрих II объявил, что отнимает у папской курии земли, подаренные церкви как им самим, так и его предшественником. Тогда папа еще раз проклял императора и объявил его еретиком. Фридрих вовлек в тайный заговор противников Григория IX, и те подняли бунт в самой Папской области. Папе срочно пришлось бежать из Рима.
   Взбешенный непослушанием, престарелый папа наложил на императора интердикт. Это было тяжелое наказание в средние века. Отныне в местах, где появлялся Фридрих II, духовенство не имело права выполнять церковные обряды: не венчали в церквах женихов с невестами, не крестили младенцев. Умирающие не получали последнего утешения и напутствия. А мертвых без священника никто не решался предать земле. Папа запретил христианам под страхом отлучения платить налоги "чумной заразе", как он отныне называл императора. И тогда Фридрих II пошел со своим войском на Рим.
   В самый разгар распри престарелый Григорий IX скончался. Приближенные поздравляли императора, выражая надежду, что новый папа не будет столь враждебен. "Увидим..." – уклончиво отвечал недоверчивый Фридрих. И вот, после долгого времени борьбы и заговоров среди кардиналов, пришла весть: на папский престол избран знатный генуэзец Синибальдо Фиески, который принял имя Иннокентия IV.
   Все приверженцы императора поздравляли друг друга. Графский дом де-Лаванья, откуда родом был новый папа, всегда считался дружественным императору. И лишь сам Фридрих II не разделял общих восторгов. "Ни один папа не может быть гибеллином", – говорил он окружающим (гибеллинами называли тех, кто поддерживал императора).
   И действительно, в то время, когда всем казалось, что переговоры между новым папой и императором развиваются весьма успешно, и обе высокие стороны вроде бы готовились к встрече, Иннокентий IV улизнул из Рима. В сопровождении небольшой эскадры он отплыл в Геную, а оттуда перебрался в Лион. Отсюда, из свободного города, папа разослал приглашения духовенству явиться на собор.
   Много вопросов предстояло обсудить святым отцам. Недовольные злоупотреблениями церкви люди все больше впадали в ересь, Иерусалим снова оказался в руках у арабов. И наконец, надо было окончательно решить, что делать с императором Фридрихом. И была еще одна проблема проблем, которая сковывала ужасом даже самые мужественные сердца Европы. С Востока докатились первые слухи о монголах. Страшная волна нашествия, разбившаяся о Русское государство, все-таки зацепила своим краем юго-восточные европейские страны. Имена Чингисхана и его внука хана Батыя покатились по Европе, обрастая легендами и вызывая всеобщий ужас.
   Вот тогда-то, холодным весенним вечером 1245 года, папские солдаты, квартировавшие в Лионе, и привели к калитке, неподалеку от строящегося собора святого Жака, шестидесятитрехлетнего францисканского монаха Джованни дель Плано Карпини.
   Потирая одну о другую босые озябшие ноги – францисканцы, по обету, не носили обуви, – монах терпеливо ждал. Наконец отворилась дверь. Он прошел во двор, поднялся в дом и там, в жарко натопленной комнате, освещенной множеством свечей, увидел папу. Глава католической церкви папа Иннокентий IV сидел за столом. Рядом стояли два кардинала. Один из них сделал знак Джованни приблизиться и притворил за ним дверь.
   Большую тайну доверили в ту ночь Карпини – страшную тайну вместе с опасным поручением. А поручалось ему ни более ни менее, как отправиться за тридевять земель в неизвестные страны, отыскать великого монгольского хана и вручить ему письмо от папы Иннокентия.
   "Епископ Иннокентий, раб рабов Божьих, к царю и народу татарскому..." Так начиналось это послание. Но что могло быть общего у папы римского с монгольским владыкой? Европейские рыцари рассказывали, что кочевники – дети сатаны, орды дьяволов, вырвавшихся из преисподней, из тартара. Жители ада – тартары, татары... Так и зацепилось в Европе за монгольскими воинами это название.
   "...Мы по всей справедливости удивлены тем, что вы, как мы слышали, напали на многие земли как христианских, так и других народов и подвергли их страшному опустошению, – писал папа, – ...мы желаем, чтобы все жили мирно и в страхе Божьем, а посему горячо просим, умоляем и призываем вас совсем отказаться от подобных вторжений и прежде всего от преследования христиан и искупить свою вину подобающим покаянием..." Маловразумительным оказалось написанное послание. Да и не в нем была суть. Карпини должен был ехать папским соглядатаем, шпионом. Его задача – разузнать в точности, что представляет собой монголо-татарское войско. А может быть, и затем, чтобы заключить союз и повернуть дикие степные орды к границам Священной Римской империи. Что из того, если народы Европы захлебнутся в крови, если дома их исчезнут в пламени татарских пожаров. Зато весь род "императора-антихриста" Фридриха – ненавистные Гогенштауфены – будет уничтожен!
   Джованни Карпини был опытным дипломатом. Он уже объездил немало дальних стран по делам ордена, являясь его уполномоченным – кустодом. Но такое поручение наверняка заставило содрогнуться даже его. С тяжелым сердцем покидал он Лион вместе с братом по ордену Стефаном Богемским.
   Папа Иннокентий IV знал, что посылает "возлюбленного сына, брата Иоанна", как именовался Джованни в послании, в логово льва. И потому в тот же вечер такие же верительные грамоты получили еще двое посланцев – португальский патер францисканец Лаврентий и доминиканский монах Ашелин, или Ансельм. В истории не осталось подробностей о путешествии патера Лаврентия. Полагают, что он добрался только до стран Ближнего Востока. Миссия же Ашелина провалилась. Его группу монголы правильно приняли за шпионов и чуть не убили. Немало мужества пришлось проявить простоватому Ашелину, чтобы вызволить себя и своих спутников из татарского плена.
   Совсем иным оказалось путешествие Карпини. Для монахов путешествие по дорогам Западной Европы было не в диковинку. День за днем, переходя от селения к селению, брели они намеченным путем. "...Когда мы уже вознамерились... отправиться к татарам, мы прибыли к королю Богемскому", – пишет Карпини. Здесь из первых рук получил он сведения о монголах. В 1241 году полчища хана Батыя вторглись в Польшу, а затем в Чехию и Венгрию, оставив после себя страшную память. Однако, ослабленные боями с русскими дружинами, захватчики недолго оставались в западных землях. Разорив захваченные районы, они скоро вновь ушли в южные степи.



   Получив охранные грамоты и провожатых, монахи двинулись в Польшу к князю Болеславу, который приходился племянником чешскому королю. Дальнейший путь представлялся сложнее. В русских землях, опустошенных нашествием, не было ни постоялых дворов, ни дорог. Но посланцам папы повезло: "...в это время, по споспешествующей нам милости Божией, туда прибыл Господин Василько, князь Руссии, от которого мы вполне узнали о настроении татар... Отсюда он повез нас в свою землю... После этого вышеназванный князь послал с нами до Киева одного служителя".
   Страшные следы разорения встретили монахи на русской земле. "Татары... осадили Киев, который был столицей Руссии, – писал дальше Джованни Карпини в своем отчете. – После долгой осады они взяли его и убили жителей города. Поэтому, когда мы ехали через их землю, мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей. Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь разорен почти дотла: едва существует там двести домов, а людей татары держат в самом страшном рабстве. Уходя отсюда, они опустошили всю Руссию... Прибыв туда, мы имели совещание о нашем путешествии с тысяцким и другими знатными лицами..."
   Русские, по обычаю, доброжелательно встретили приезжих иноземцев. Они и понятия не имели о том, с какими поручениями едут те к хану. Жалели их. Но Джованни Карпини даже своему спутнику не доверил тайных инструкций, полученных от папы... Русские простодушно советовали приобрести побольше подарков для жадных до подношения ханских вельмож. И "нищие" братья накупили множество "мягкой рухляди" – бобровых, куньих и лисьих шкурок. Было у них в поясах и золотишко. Не очень, видно, надеялись на всесильное слово святого патрона.
   "Итак, устроив все эти дела в Киеве, на второй день после праздника Очищения Нашей Владычицы (2 февраля) мы на лошадях тысяцкого и с провожатыми поспешно направились из Киева к иным варварским народам..." Можно себе представить, каким показался этот путь посланцам, прибывшим из стран относительно хороших дорог и мягкого климата. Здесь дорог не было вообще. Хорошо, что по совету русских они еще в Киеве сменили своих лошадей, пересев на выносливых татарских лошадок, которые сами умели находить себе корм под снегом. Карпини поразил вид замерзшего Днепра, по льду которого спустились они до самого Черного моря. Проскакав по пустынному, некогда густо населенному и полному кипучей жизнью побережью, путники снова вступили на лед, теперь уже Дона.
   Впрочем, на Днепре папских посланников уже встретили татары. Передавая от одного дозора другому, меняя лошадей, степняки всеми силами ускоряли продвижение послов. Они мчали на восток, к Волге, в Сарай, где в большом и шумном стане находилась резиденция одного из самых могущественных монголо-татарских полководцев – хана Золотой Орды Батыя. В апреле 1246 года, то есть через год после того, как они покинули Лион, измученные путешественники увидели на горизонте бунчуки ханской ставки.
   Обрадовались монахи, видя конец своего путешествия. Ведь самому Карпини за это время уже пошел шестьдесят пятый год. И ему вовсе не легко было целый день держаться в седле, перескакивая во весь опор рытвины и ухабы степного бездорожья. Но наконец-то, наконец... Впрочем, первая неудача уже подстерегала папских посланцев. Хан не принял их. Он не дал ответа на письмо, а приказал оседлать коней и... "В день же Великой Субботы (7 апреля) нас позвали к ставке, – с горечью пишет Карпини, – и к нам вышел раньше упомянутый управляющий Бату (Батыя), сообщая от его имени, чтобы мы ехали к императору Куйюку, в их собственную землю, оставив некоторых из наших в той надежде, что их отошлют обратно к Господину Папе...".
   Вы представляете себе весь ужас положения? Добираться целый год от границ Франции до Волги и здесь узнать, что предстоит еще более далекий путь по совершенно неизвестным землям в столицу великого хана, лежащую где-то в Центральной Азии... Тут было от чего прийти в уныние.

   Модель древнего Каракорума в Монгольском историческом музее (Улан-Батор).

   Между прочим, ученые немало поспорили о месте, где находился город Каракорум, или, по-монгольски, Хара-Хорин, бывший столицей Монгольской империи в середине XIII века. Каракорум несколько раз разрушался и вновь восстанавливался. Его переносили с места на место. А в XVI веке город окончательно обезлюдел. С большим трудом в 1891 оду разыскали его местоположение русские исследователи – Николай Михайлович Ядринцев и другие участники экспедиции Академии наук – на левом берегу реки Орхон.
   Но вернемся к злополучным послам. Прошло всего три дня, как покинули они седла, и снова ржание коней призывало их в дорогу. Да какую... "Мы были, однако, так слабы, что с трудом могли ехать, – жалуется Карпини, – в течение всей той Четыредесятницы – равно как и в другие постные дни – пищей нашей служило только пшено с водой и солью и у нас не было что пить, кроме снега, растаявшего в котле..."
   А монголы торопили, подгоняли, нахлестывали своих мохноногих лошадок. Оставляя за собой обезлюдевшие половецкие степи, разрушенные поселки волжских болгар, аланов, поднимавших восстания против монголо-татар, путники скакали на восток. Они обогнули с севера Аральское море, прошли пустынями, переправились через множество рек и речек, вскарабкались на уступы гор. "...И вышеупомянутая земля очень велика и длинна. Мы проехали через нее наивозможно быстро, так как всякий день, по пяти или семи раз на дню, у нас бывали свежие лошади, за исключением того времени, когда мы ехали по пустыням, как сказано выше, и тогда мы получали лошадей лучших и более крепких, могущих выдержать непрерывный труд..."
   Такая скачка потребовала от людей предельного напряжения всех сил. Достаточно сказать, что уже три с половиной месяца спустя Карпини и его спутники были в Сыр-Орде, летней резиденции хана.
   Но к чему такая спешка? И зачем вообще Батый отослал посланцев папы в Каракорум? Ответить на эти вопросы не так просто. Давайте посмотрим, что происходило в это время в империи монголов.
   В 1241 году умер великий хан Угедэн, и среди родовых вождей – нойонов – началась местническая борьба. Каждый клан выдвигал и защищал своего претендента на императорский престол. Наконец окончательные выборы – великий курултай – был назначен на лето 1246 года. Со всех концов огромной империи съехались в Каракорум вассалы и данники монголов. Хан Батый решил не участвовать в курултае. Но на всякий случай послал туда прибывших к нему послов с Запада. Проехав бесконечные пространства и наглядевшись на следы разорения, посланцы должны были составить себе впечатление о силе и могуществе монголо-татар и одновременно явиться доказательством того, что, несмотря на свое отсутствие, хан Батый уважает и считается с великим курултаем и ханом, которого тот изберет.
   "...В день блаженной Марии Магдалины (22 июля) приехали к Куйюку, нынешнему императору, – пишет Карпини дальше. – По всей этой дороге мы продвигались с великой поспешностью, потому что нашим татарам было приказано быстро отвезти нас на торжественное заседание, назначенное уже несколько лет тому назад для избрания императора, чтобы мы имели возможность на нем присутствовать..."
   Ну и нагляделся францисканский монах на жизнь в Орде! "Снаружи ограды был Русский Князь Ярослав из Суздаля и несколько вождей Китаев и Солангов, также два сына царя Грузии, также посол калифа Балдахского, который был султаном, и более десяти других султанов Саррацинов, как мы полагаем и как нам говорили управляющие. Там было более четырех тысяч послов..." Но в особенно трудных и унизительных условиях содержались в Орде русские люди. Князьям монголы не оказывали никакого почета, заставляли поклоняться идолам, пить "поганый", по мнению русских, кумыс, очищаться огнем, проходя между кострами, и стоять во время приема перед ханом на коленях. "Ибо их замысел заключается в том, – заключает Карпини, – чтобы им одним господствовать на земле, поэтому они выискивают случаи против знатных лиц, чтобы убить их". В тот год в Орде один за другим погибли три русских князя.
   Со дня на день откладывалось торжество коронации нового императора. Наконец оно произошло. Новый властитель, хан Гуюк, принял Карпини и велел толмачам перевести послание папы. Намеренно ли исказили переводчики смысл письма Иннокентия IV, или действительно сами не поняли, но монголы решили, что папа римский изъявляет в своей грамоте покорность великому хану, а подарки, привезенные монахами, приняли за обычную дань. И три месяца спустя толмачи вручили ответ Гуюка, составленный на монгольском, персидском и арабском языках. Начинался он так: "Силою Вечного Неба (мы) Далай-хан всего великого народа Земли; наш приказ.
   Это приказ, посланный великому папе, чтобы он его знал и понял... Вы нам отправили просьбу о покорности, что было услышано от ваших послов. И если вы поступаете по словам вашим, то ты, который есть великий папа, приходите вместе сами к нашей особе, чтобы каждый приказ Ясы мы вас заставили выслушать в это самое время..."
   Дальше высокомерный хан Гуюк писал: "Силою бога все земли, начиная от тех, где солнце всходит и кончая теми, где заходит, пожалованы нам. Кроме приказа бога, нам никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно: "Мы станем вашими подданными, мы отдадим вам все свое имущество". Ты сам во главе королей, все вместе без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете (нашими) врагами".
   С таким ответом и пустились монахи в обратный зимний путь. Много опасностей поджидало их в незнакомых землях. Много лишений испытали они в трудном и долгом пути. Но "все проходит" – говорит древняя мудрость. И в ноябре 1247 года, то есть спустя два с половиной года с момента отъезда, посланцы вернулись в Лион.
   Никто не знает, что сказал папа, выслушав отчет своего посла. Он все еще продолжал воевать с императором. Папа объявил, что лишил Фридриха Второго короны и возвел на престол другого, "своего" претендента. Однако закончилась эта борьба лишь много лет спустя, уже при другом папе, когда по его приказу были обезглавлены все захваченные в плен представители рода Гогенштауфенов – "этой еретической семьи", как называли ее папы римские.
   Джованни дель Плано Карпини по возвращении был назначен архиепископом и еще пять лет провел на этом посту, наслаждаясь мирным закатом своей жизни.
   Описание его путешествия открыло многим жителям Западной Европы глаза на то, что происходило на Востоке, познакомило их со странами и народами, которых они до того не знали.