Сколько лет школе? (Из истории школьного образования: вторая половина XVIII в.)

   Мы уже совершили маленькое путешествие по школам восемнадцатого столетия. Школы были разные: "мастеров грамоты", цифирные, так называемые "русские" школы при Адмиралтействе, помещичьи, гарнизонные, монастырские, приходские (при церквах), городские – клокочущая масса школ и школок, никем не учтенных, ни в какие списки не занесенных. Они то открывались, то закрывались и все время выплескивали на поверхность грамотных людей. А чем больше грамотных, тем быстрее развивается культура страны и, значит, еще нужнее становятся образованные люди.
   Но у всех этих разнообразных школ и школок была одна общая черта: в них учили не классами, а каждого ученика в отдельности. В комнате сидит десять-пятнадцать учеников, но каждый из них учит свое: один начинает азбуку, другой читает по складам, третий уже кончает псалтырь, четвертый и вовсе кончил его и в знак благодарности учителю приносит горшок с кашей. Такой был древний обычай: когда школьник кончал изучать какую-нибудь из книг, он приносил в школу горшок с кашей. В далекие времена кашу сверху обкладывали монетами – это была плата учителю. В конце восемнадцатого века монетки не приходилось выуживать из вареного пшена, деньги за учение платили обычным путем, но горшок с кашей все равно приносили. Когда в этот день кончали занятия, все ребята выхватывали ложки и вмиг уничтожали сладкую кашу, а пустой горшок выносили во двор, ставили посреди и швыряли в него палками – кто попадет. Кто разобьет, тот герой, но только удирай, герой, побыстрее, потому что весь класс гонится за тобой. Догонят – надерут уши. Славная куча мала получалась! Учитель и его семейство хохотали до упаду.
   Но вот в самом конце восемнадцатого века решено было создать государственную сеть школ. Для этого пригласили ученого серба Федора Ивановича Янковича, потому что он проводил такую же реформу за границей, в Австрии, и показал себя отличным организатором.
   Первым делом Федор Иванович открыл в Петербурге педагогическую семинарию – можно сказать, первый в нашей стране педагогический институт. До этого учителя нигде не учились: кто знал грамоту, у кого была охота, тот и преподавал. Учителей-специалистов не было. Педагогическая семинария работала без каникул, в страшной спешке и в скором времени выпустила сто первых настоящих преподавателей.
   Одновременно Федор Иванович взялся за учебники. Специальных школьных учебников ведь тоже не было!
   Грамоте в основном учились по церковным сборникам молитв. Бывало, что ученик выучивался не вообще читать, а читать только ту книгу, по которой занимался.
   Арифметике учились по старой книге, которая вышла в 1701 году. Это была очень хорошая "Арифметика" (ее написал Леонтий Магницкий из Осташкова), но за сто лет она, конечно, устарела.
   Преподаватели семинарии, ученики Ломоносова, под руководством Федора Ивановича Янковича стали составлять учебные книги и пособия: азбучные таблицы, букварь, прописи и руководство к чистописанию, всемирную историю, русскую историю, руководства по арифметике и механике, землеописание Российского государства, краткие руководства по геометрии и по физике.
   За пять лет составили и напечатали двадцать школьных учебников. Да еще приготовили для школы исторические и географические карты, глобусы, атласы, таблицы.
   И вот в 1786 году в двадцати шести губернских городах было открыто по одной новой школе – с новыми учителями, с новыми учебниками.
   Но самое главное новшество заключалось вот в чем: в этих школах учили не каждого ученика в отдельности, как прежде, а целый класс. Учили не как попало, а уроками. Урок – переменка, урок – переменка. Класс и урок – основа нынешней школы. Эта система занятий так и называется: "классно-урочная".
   До того времени в комнате, где учились, всегда стоял гул: всяк зубрил свое. Одни читали, другие в то же самое время отвечали.
   Теперь на уроке установилась тишина. Это великое событие произошло в 1786 году.
   Раз все проходят один и тот же материал, значит, не нужны больше маленькие грифельные доски – нужна одна большая доска на весь класс. Такая доска появилась, и с тех пор появилось выражение "классная доска".
   Затем, если на уроке тихо, значит, нужно было установить порядок: что делать тому, кто хочет спросить учителя или отвечать.
   Сегодня каждый первоклашка в первый же день узнает: хочешь сказать что-нибудь, подними руку и жди, пока учитель разрешит говорить.
   Но и это правило надо было изобрести. Оно появилось все в том же 1786 году.
   И впервые стали устраивать перед уроками переклички и говорить "здесь!".
   Вот так школа стала немножко похожей на школу.
   Было напечатано подробное руководство для учеников: "Как ученикам сходиться в училище, в оном поступать и из оного выходить".
   Особенно всех волновало, как ведут себя ученики по дороге из школы домой. Еще за сто лет до этой реформы издавались правила поведения учеников, и в тех древних правилах можно прочитать:
   "Когда же учитель отпустит вас.., со всяким смирением до дому своего идите; шуток и кощунств, пхания же друг друга и биения, и резвого бегания, и каменовержения (то есть бросания камнями), и всяких неподобных детских глумлений да не водворится в вас"*.
   Было издано и наставление для учителей. В нем, в частности, подробно перечислялось, чего учителю нельзя делать: нельзя бить учеников ремнями, палками, плетьми, линейками, розгами; нельзя давать им пощечины, бить их кулаками и толкать; нельзя драть за волосы и за уши и ставить на колени; нельзя обзывать их "скотиной", "ослом" и т. д.
   Но эти правила еще долго не соблюдались, они остались на бумаге. Воспитанники духовной семинарии города Владимира сочинили такую грустную песню:

Житье в школе не по нас:
В один день секут сто раз!
О горе! О беда!
Секут нас завсегда!

Придешь в школу не готов,
Не припомнишь разных слов,
Не с другого слова – в рожу,
Со спины сдерут всю кожу.

О проклятое чернило!
Сердце наше иссушило.
И бумага и перо
Сокрушают нас зело!

Как учителя узришь,
Полумертв в школе сидишь.
Хоть какого молодца
Сокрушит школа до конца.

   Почти сто лет понадобилось на то, чтобы в школах перестали бить детей. Ведь вскоре после реформ 1786 года розги опять были разрешены, и в каждой гимназии обязательно был специально назначенный отставной солдат, к которому по субботам (да и в другие дни) посылали учеников на расправу. Только в 1864 году розга была окончательно изгнана из русской школы. А в других странах детей били еще долго. Мама известного русского художника Валентина Серова (быть может, помните его картину "Девочка с персиками"?) отдала своего сына в немецкую народную школу – Серовы жили за границей. Все было хорошо, но вдруг она узнала, что школьный учитель "крепко дерется". Возмущенная женщина пришла к учителю, а тот ей отвечал:
   – Ведь я не бью в запальчивости, у меня строго рассчитано, сколько линейкой бить по ладони и как силен должен быть удар.
   – У нас в России в школах не бьют! – сказала Валентина Семеновна.
   – Берите вашего сына из школы, сделайте милость! – отвечал учитель, негодуя.
   "У нас в России в школах не бьют!" – такие слова стали возможными только с середины 19 века.
   ...Но вернемся к той реформе 1786 года. Что она дала? А вот что: учение стало гораздо дешевле. Теперь, когда учитель стал обучать целый класс, до сорока учеников, больше ребят могли ходить в школу.
   К 1800 году, к началу девятнадцатого века, было уже триста пятнадцать новых школ, семьсот девяносто учителей и почти двадцать тысяч учеников. Конечно, мало, но все-таки поезд тронулся с места, хотя и медленно-медленно.
   Средних же школ – гимназий – было и того меньше.
   К началу девятнадцатого века в России было всего три гимназии: в Москве, Петербурге и Казани. Но потом их становилось все больше и больше, и в них, в гимназиях, постепенно вводились разные усовершенствования, которыми мы пользуемся до сих пор.

Рисунки Ю. Владимирова и Ф. Терлецкого.