М. Горький. Случай с Евсейкой

   Однажды маленький мальчик Евсейка – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет, а день был жаркий, стал Евсейка, со скуки, дремать и – бултых! – свалился в воду.
   Свалился, но, ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
   Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг – очень хорошо!
   Ползет, не торопясь, алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде, на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут – качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, а над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, а вот, по белым камням, везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стихи вспомнил: – Дом, – не тележка у дедушки Якова...
   И вдруг, слышит, над головою у него точно кларнет запищал:
   – Вы кто такой?
   Смотрит, над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
   – Это вы говорите? – спросил Евсейка.
   – Я-а...
   Удивился Евсейка, и сердито спрашивает:
   – Как же это вы? Ведь, рыбы не говорят!
   А сам думает:
   "Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!"
   И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбешка и – смеется, разговаривает:
   – Глядите-ко! Вот чудище приплыло: два хвоста!
   – А чешуи – нет, фи!
   – И плавников только два!
   Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
   – Хорош-хорош!
   Евсейка обиделся:
   – Вот нахалки! Будто не понимают, что пред ними настоящий человек...
   И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:

– Под камнями рак живет,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.

   А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
   – Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
   "Серьезный какой" – подумал Евсейка. Большая же рыба пристает к нему:
   – Откуда это вы взяли, что все рыбы – немые?
   – Папа сказал.
   – Что такое – папа?
   – Так себе... Вроде меня, только – побольше и усы у него. Если не сердится, то – очень милый...
   – А он рыбу ест?
   Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!
   Поднял глаза вверх, видит, сквозь воду, мутно-зеленое небо и солнце в нем, желтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
   – Нет, он не ест рыбу, костлявая очень...
   – Однако, – какое невежество! – обиженно вскричала рыба. – Не все же мы костлявые! Например, – мое семейств...
   "Надо переменить разговор", – сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
   – Вы бывали у нас наверху?
   – Очень нужно! – сердито фыркнула рыба. – Там дышать нечем...
   – Зато – мухи какие...
   Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:
   – Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
   "Ну, начинается! – подумал Евсейка. – Съест она меня, дура..." И, будто бы беззаботно, ответил:
   – Так себе, гуляю...
   – Гм? – снова фыркнула рыба. – А, может быть, вы – уже утопленник?
   – Вот еще! – обиженно крикнул мальчик. – Нисколько даже! Я, вот, сейчас встану и...
   Попробовал встать, а – не может: точно его тяжелым одеялом окутали, – ни поворотиться, ни пошевелиться!
   "Сейчас я начну плакать", – подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь – не плачь – в воде слез не видно и решил, что не стоит плакать, – может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
   А вокруг – господи! – собралось разных морских жителей – числа нет! На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
   – Желаю с вами познакомиться поближе...
   Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, – укоряет Евсейку:
   – Хорош, хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
   – Погодите, я может еще авиатором буду, – говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст, и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
   – Позвольте узнать, который час?
   Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок; везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое – тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, – запутались в волосах и дергают их.
   – Ой, ой, ой! – воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на вое беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамашка сердится на него.
   А вокруг в воде повисли рыбы – множество! – поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
   – Как он может жить на свете без усов и чешуи?
   Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
   Не похож он ни на рака, ни на нас – весьма во многом!
   Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
   "Дуры! – обиженно думает Евсейка. – У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было..."
   И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, но – оказалось – нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
   А болтливая рыба все спрашивает его:
   – Нравится вам у нас?
   – Нет... т. е. – да, нравится... у меня дома... тоже очень хорошо! – ответил Евсей и снова испугался:
   "Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть..."
   Но вслух говорит:
   – Давайте как-нибудь играть, а то мне несколько скучно...
   Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
   – Это хорошо – поиграть! Это очень хорошо – поиграть!
   – Поплывемте наверх! – предложил Евсей.
   – Зачем? – спросила рыба.
   – А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху – мухи.
   – Мух-хи! Вы их любите?..
   Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
   – Да...
   – Ну, что ж? Поплывем! – сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цоп ее за жабры и кричит:
   – Я – готов!
   – Стойте! Вы, чудовище, слишком засунули свои лапы в жабры мне...
   – Ничего!
   – Как это – ничего? Порядочная рыба не может жить, не дыша...
   – Господи! – вскричал мальчик. – Ну, что вы спорите все? Играть, так играть...
   А сам думает:
   "Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уж я вынырну".
   Поплыла рыба, будто танцуя, и поет во всю мочь:

– Плавниками трепеща
И зубаста, да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вокруг леща!..

   Маленькие рыбешки кружатся и хором орут:

– Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это – штука!

   Плыли-плыли, чем выше – тем все быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух:
   – Ой!
   Смотрит, – ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет, Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже – весь сухой!
   – Ух, – сказал он, улыбаясь солнцу, – вот я и вынырнул!